Поможет ли Украине "тирольский вариант"

Премьер-министр Италии Маттео Ренци внес предложение применить к Донбассу опыт Южного Тироля в Италии. В Европе немало примеров сосуществования разных народов в одном государстве, и, пожалуй, Украине больше подошел бы бельгийский вариант с приглашением короля.

На встрече с президентом Владимиром Путиным премьер-министр Италии Маттео Ренци сообщил, что Италия готова принять участие в мирном процессе на Украине и поделиться опытом децентрализации на примере "прекрасного образца" - региона Трентино-Альто-Адидже. Так официально называется в Италии Южный Тироль. С такой идеей, надо сказать, члены итальянского правительства уже выступали: об этом говорил глава МИД Паоло Джентилони.
Южный Тироль, или Трентино-Альто-Адидже, - немецкоязычный регион на севере Италии, в Альпах. Северный и Восточный Тироль находятся в Австрии. Эта местность была предметом многовековых споров между Австрией, Германией и Италией, а разделена оказалась в 1919 году по итогам Первой мировой войны. После этого в Южном Тироле было неспокойно: Рим активно проводил итальянизацию, вынуждая немцев массово покидать родные места, а местные немецкоязычные патриоты отвечали серией терактов и нападений на карабинеров. Постепенно немецкое население, поддерживаемое Австрией, добивалось уступок. В начале 1960-х получили признание немецкий язык в делопроизводстве и образовании, а также название Южный Тироль, были зафиксированы равные права италоязычного и германоязычного населения. Через несколько лет регион обрел широкую автономию и перераспределение налоговых доходов в свою пользу. Но теракты продолжались до конца 1980-х. Напряжение спало с 1992 года после очередного соглашения, а еще одно, 2001 года, окончательно закрепило автономный статус провинции Больцано в составе Трентино. Сейчас она обладает собственной властью, причем президентом становятся по очереди представители немецкой и итальянской части населения, хотя из 116 коммун 103 говорят по-немецки и 70% населения называет родным немецкий язык. Существуют партии, которые по-прежнему добиваются воссоединения с Австрией и которым удается проводить своих депутатов в местные парламенты.

Это далеко не единственный регион в Европе, сталкивавшийся с проблемой обитания разных народов в пределах одного государства. В разных странах ее решают по-разному. Например, в качестве примера можно привести венгерскую общину в Словакии. После раздела Австро-Венгрии венгров, живущих за пределами собственно Венгрии, оказалось немало. Если при австрийцах словацких школ, например, было в разы меньше, чем венгерских, то после Второй мировой войны начался обратный процесс, сопровождаемый депортацией венгров (многие через несколько лет вернулись). Сейчас венгров в Словакии около 10%, они компактно проживают на юге страны, а в двух районах составляют абсолютное большинство - до 80%. Языковой вопрос в Словакии тоже стоит остро - словацкий язык является основным, но на территориях, где меньшинство составляет более 20%, допускалось использование языка этого меньшинства. Пять лет назад был принят новый, более жесткий закон, вводивший штрафы за использование негосударственного языка в бизнесе, за публикацию книг или исполнение песен на других языках. Это вызвало демонстрации протеста венгров. Существует две партии, представляющие интересы венгров, но избирательные округа нарезаны так, что почти нигде венгры не составляют большинства. Еще одна конфликтная точка - выдача Будапештом паспортов словацким венграм.

В Македонии доля албанского населения составляет около 25%. Македония - еще один регион, много раз подвергавшийся перекройке границ и, соответственно, состава населения. В некоторых регионах албанские общины достигают 70% населения (а в ряде муниципалитетов - почти 100%), и еще в начале 1990-х албанцы провели референдум об автономии, признанный незаконным. Сербско-албанская война в Косово довольно быстро перекинулась и в Македонию: начался настоящий вооруженный конфликт, закончившийся подписанием в 2001 году Охридского соглашения при активном участии Евросоюза и НАТО. По соглашению участники конфликта получали амнистию, албанский язык становился официальным там, где албанцев более 20%, эти районы также получали право на формирование собственной полиции и некоторую автономию. Дальше, правда, начались сложности - соглашение предусматривало децентрализацию, количество муниципалитетов должно было сократиться, а в результате это вело к увеличению муниципалитетов с албанским большинством. Македонцы благополучно провалили референдум по этому вопросу (о чем просило собственно правительство страны), так что децентрализация оказалась торпедирована. Сейчас три албанские партии имеют более 20% мест в парламенте страны, албанцы имеют право на высшее образование на родном языке, но дискуссия продолжается. Во многом из-за проблем отношений с албанцами Македония до сих пор не может вступить в ЕС.

Чем дальше на Запад, тем более мирным выглядит процесс. Так, в Финляндии шведского населения чуть более 5%, однако шведский язык является вторым государственным и обязательным к изучению в школах, у шведов есть право на получение образования на родном языке, муниципалитет считается двуязычным при 8% шведов, и есть шведская партия, представленная в национальном парламенте. Правда, финским шведам иногда не получается на практике воспользоваться правом говорить на своем языке, так как их не везде могут понять. Более наглядный пример - Бельгия, чье население разделено примерно поровну между франкоговорящими валлонцами и фламандцами. И хотя никто не провозглашает народных республик, конфликт между ними существует довольно серьезный. Бельгия поделена как на географические регионы, так и на языковые сообщества, которые имеют свои правительство и парламент. Кроме двух основных языков официальным также является немецкий, хотя на нем говорит совсем немного человек. Существуют партии, отстаивающие интересы валлонского и фламандского населения, и языковая политика в Бельгии весьма сложна из-за того, что в разных регионах, сообществах и уровнем ниже - в разных коммунах - свои правила о том, детей из каких округов в какие школы можно принимать без ограничений, каким библиотекам давать субсидии и на каком языке должны говорить чиновники. В 2007 году противостояние привело к тому, что после выборов политики полгода не могли сформировать правительство. Сами бельгийцы говорят, что практически единственный фактор, удерживающий их в одном государстве, - это общий король.

Все примеры показывают, что без признания языка меньшинства официальным и предоставления хотя бы частичной автономии для некоторых районов в конечном итоге не обойтись. Но для этого надо "сначала размежеваться", то есть признать вообще наличие разницы народов, наличие национального меньшинства, и исходя из этого уже перекраивать административное деление и думать о полномочиях. А с этим большие проблемы и с украинской стороны, и с российской - провести границу между украинцами и русскими никто не хочет и не может. Во-вторых, не вполне понятно, являются ли русскоязычные Украины вообще меньшинством, ведь русский язык является родным и рабочим для очень большого количества населения, куда большего, чем говорит официальная статистика. Даже Киев в основном русскоязычный город, и определить четкие границы этнических анклавов, как в Южном Тироле, практически невозможно.
Украина, если на то пошло, похожа больше на Бельгию, и, может быть, именно эта страна могла бы стать лучшим примером для нее, чем Италия. Но здесь, как опять же показывает практика, не обойтись без короля в виде объединяющего фактора. Ничего особенного тут нет, в предыдущие века приглашение на престол наследника из соседней и даже не очень соседней державы было делом обычным. Скажем, у бельгийского короля Филиппа есть четверо детей, все они явно неплохо представляют себе, как управлять страной, состоящей из двух враждебных половин, и, кстати, находятся в родстве с польскими аристократическими семействами, что должно понравиться украинским националистам. Старшей из них, Елизавете-Терезе-Марии-Елене, герцогине Брабантской, правда, всего 13 лет, но и такое тоже в истории бывало. Да, у Бельгии тоже немало проблем из-за этнического состава, но там по крайней мере не стреляют друг в друга из-за этого. 
Автор: Globallookpress
Бельгийская королевская семья