Кто выиграл от убийства Бориса Немцова

Автор фото: Курсков Евгений/ТАСС

Лев Лурье - о том, почему после убийства Немцова никто из российской элиты теперь не может быть спокоен за свою безопасность.

Нам не дано предугадать, как слово наше отзовется, а уж чем отзовется убийство, не знает никто. Поэтому нет более неточного слова, чем провокация. Последствия события всегда неожиданны. В истории редко удавались многоходовки, даже двухходовки.
Кто выиграл от убийства Бориса Немцова? Сторонники цветных революций, ЦРУ, СБУ? Но траурные митинги и шествия не могли при существующем раскладе закончиться волнениями. Восстановить против России Запад — так уже дальше некуда.
"Сакральной жертвы", предсказанной Владимиром Путиным, о которой так любят говорить наши мудрые телевизионные эксперты, из Немцова не вышло и не могло выйти. У истока первого майдана была смерть Георгия Гонгадзе. Убившие его ублюдки из украинских спецслужб совершенно не предполагали, что они приведут оппозицию к власти. Бессмысленное изуверство в этом случае как раз и показало, что реакцию общества невозможно предсказать.
Если приказ на уничтожение исходил из Кремля, то дальнейшие действия власти непонятны. Она добилась только еще большего падения своего престижа за рубежом и отчаянной ненависти со стороны оппозиции. Никаких попыток немедленно использовать случившееся предпринято не было.
Напротив, направленная против "пятой колонны" риторика временно смягчилась. Марш 1 марта, не обещавший особого многолюдия, превратился во внушительное траурное шествие. У гроба собрались и те, кого увидеть на демонстрациях было бы невозможно: семья Ельциных, Аркадий Дворкович, Анатолий Чубайс, Михаил Фридман, Николай Федоров, не говоря уже об Алексее Кудрине, Никите Белых, Михаиле Прохорове. Венок от премьер–министра подчеркивал отсутствие каких–либо знаков скорби со стороны президента. Раскол элит, прежде бывший скорее мысленной конструкцией, стал явен воочию.
Итак, и власть, и перечисленные Следственным комитетом сразу после убийства интересанты скорее проиграли, чем выиграли. Никаких очевидных политических последствий убийство на Крымском мосту, по крайней мере пока, не имело.
Думается, что смерть Бориса Немцова можно объяснить только иррациональными причинами: прежде всего местью и ненавистью. Аналоги легко найти и в относительно далекой истории, и в событиях последних лет.
В 1906 году, в ответ на Манифест 17 октября и открытие Государственной думы, крупнейшая монархическая партия России "Союз русского народа" создает собственную боевую организацию.
Ее цель — убийство "врагов России". Финансирование и оружие "союзники" получают от сочувствующих им правительственных чиновников и правоохранителей.
18 июля 1906 года в Териоках черносотенные боевики застрелили видного деятеля кадетской партии Михаила Герценштейна. 29 января 1907 года они попытались взорвать петербургский особняк экс–премьера графа Сергея Витте. 14 марта 1907 года в Москве убили депутата Государственной думы кадета Григория Иоллоса. 4 марта 1908 года в Екатеринославе (Днепропетровск) в результате теракта погиб еще один депутат Думы, трудовик Александр Караваев.
Жандармам были прекрасно известны участники покушений, но официальное расследование сознательно тормозилось. Задержанных на месте преступления исполнителей помиловал лично государь. Заказчики ответственности не понесли. С русскими "эскадронами смерти" пытался бороться Петр Столыпин, но, скорее всего, и он стал их жертвой.
Типологически похожими на действия предреволюционных черносотенцев и на убийство Немцова стали избиения журналиста Олега Кашина и депутата псковской областной думы Льва Шлосберга. Следствие по этим делам не движется.
Существование полугосударственного террора — своего рода добровольческих "эскадронов смерти" — вполне вписывается и в наши реалии, где частная жизнь начальника стала государственным интересом. То, чем прежде только угрожали — гневом работников Уралвагонзавода, яростью Антимайдана, что обозначали "патриотические" казаки, — из страшилок материализуется в суровую действительность.
Там, где прямое государственное насилие почему–либо неудобно, можно прибегнуть к негласным методам. Совершенно очевидно, что убийцы Бориса Немцова прямо или косвенно связаны с кем–то на самой верхушке государственной власти, они обладали профессионализмом, прошли специальную подготовку.
Приватизация права на политическое убийство может вызвать гораздо большую дестабилизацию, чем легальная оппозиционная активность. Патриотические боевые группы служат не всему правящему классу, а только какой–то его части.
Поэтому отныне никто наверху не может быть спокоен за свою безопасность. Прежде всего те, кто открыто скорбел по покойному Борису Ефимовичу Немцову. А потом, быть может, даже и те, кто этой смерти не радовался открыто.
Причастившиеся живой кровью не любят останавливаться.