Обозреватель dp.ru Дмитрий Новокшонов рассказывает о фильме "Человек-птица" (Birdman). Эта картина очень напоминает уже поднадоевший "Левиафан", но на западный лад.
Конструкторы военных самолетов заметили любопытную закономерность. Создавая крылатые машины для решения похожих задач и ничего не зная о работе друг друга, авиатворцы получали очень похожие результаты. Эта закономерность применима и к изделиям режиссеров.
Американо-французская комедия "Человек-птица" (Birdman) появилась почти одновременно с "Левиафаном" Андрея Звягинцева. (Жесткая рецензия на фильм "Левиафан" от обозревателя "ДП" Дмитрия Новокшонова). Выход ее также стал шумным, ленту тоже наградили "Золотым глобусом" и выставили на "Оскара".
Как и его русский визави, режиссер Алехандро Гонсалес Иньярриту рассказал историю двух друзей, страстотерпца и его адвоката. Как и у Звягинцева, главная мысль ленты: во всем виноваты бабы.
Постаревший Бэтмен Майкл Китон постоянно пьет и скандалит, доживая свой век в служебной клетушке Бродвея, в одном из театров которого он ставит пьесу о женской неверности, приводящей к самоубийству обманутого мужчину.
Нагнетая напряжение, экс-Бэтмен иногда левитирует в йогической асане лотоса, крушит мебель телекинезом, летает над Нью-Йорком после сильной ночной пьянки и ведет долгие беседы с галлюцинацией своей роли в сериале о Человеке-птице, сделавшей его оглушительно знаменитым в 90-х годах.
В театральной постановке герой Китона исполняет главную роль, она явно автобиографична: жена экс-супергероя – полная дура, дочь – хипстерша с замашками шалавы. В кадре присутствуют также две артистки, одна из них пудрит мозги режиссеру ложной беременностью от него, а вторая изображает на сцене застуканную с молодым красавцем изменщицу.
Играть молодого кобеля режиссер "Человека-птицы" пригласил Эдварда Нортона, славного своими похождениями с Сальмой Хайек и Кортни Лав. Герой Нортона не только нагло дурит голову престарелому Бэтмену, но и покрывает дочь своего нанимателя, дав понять это отцу сладострастным лапаньем юницы за задницу во время представления.
Иньярриту и Звягинцев по-разному завершают свои притчи о русском и американском левиафанах (на иврите левиафан – скрюченный). Русский герой отправляется в ГУЛаг по сфабрикованному обвинению. Тюрьма дает надежду на справедливость в будущем. Иньярритту отходит от канонов реализма, без опоры на надежду предлагая зрителю самому осмыслить финал в настоящем. Его Скрюченный пускает себе пулю в голову прямо на представлении.
Однако смерть разочарованного в американской действительности спившегося Бэтмена не показана. Как и в фильме Звягинцева, единственным другом, который искренне и по делу помогает облысевшему Бэтмену, является его адвокат. Именно он объявляет, что герой Китона не самоубился, а лишь отстрелил себе нос.
Новый нос превращает лицо пожилого неудачника в подобие лика авгура, члена самого тайного высшего жреческого братства Древнего Рима, по полету и крикам птиц выносившего решения на высшем государственном уровне. Авгурами были Гай Юлий Цезарь и первый самодержец Рима Август-Севастьян. Новоявленный авгур выпрыгивает из окна многоэтажной больницы.
Возлюбившая отца дочь дает понять зрителю, что папа не упал на асфальт, а взлетел в небо, воплотившись в свою юношескую роль – Человека-птицу, чудовищного монстра, стреляющего лазером из пальца и взрывающего дома щелчком пальцев.Привнесенная толика сказочного мистицизма уравновешивает картину подобно тому, как изображение представителей церкви делает равновесной ленту Звягинцева.
Комедия Алехандро Гонсалеса Иньярриту была удостоена высочайших оценок мировой кинопрессы и широко признана одним из самых сильных кинопроектов 2014 года. Посмотрите, не пожалеете.
