С середины 2015 года в России может начать действовать закон о банкротстве физических лиц. Редактор "ДП" Анжелика Тихонова объясняет, как будет проходить процедура банкротства и почему она будет более человечной, чем методы коллекторских агентств.
До последнего времени размышления экспертов всех рангов и мастей о кризисе были похожи на метания людей, собранных в большой избушке, которые всматриваются в темноту за окном с вопросом, не идет ли кризис. И пока одни уверяли, что уже видят его: "Вот же он!" — другие возражали: "Нет–нет, это вам почудилось". И вот во вторник дверь избушки распахнулась под грохот падающего рубля и на пороге со словами: "А вот и я, давно не виделись!" — явился кризис. Конечно, сидя рядом с теплой государственной печкой или на ее верху, можно еще какое–то время делать вид, что дверь избушки под контролем и ни один кризис не проскочит без разрешения, можно даже требовать "прекратить", "остановить" и "наладить мониторинг". Но кризис — вот он. Во всей красе. То есть начиная с паники населения: "Караул, грабят!", скупки бытовой техники, мебели, одежды (и даже еды теми, у кого совсем ограниченные финансовые возможности), снятия денег со вкладов в банках и заканчивая банкротствами. И если в прошлый кризис разорялись компании, то есть лица юридические, то к моменту появления нынешнего предприняты меры, чтобы банкротами признавать и лиц физических. На этой неделе закон о банкротстве физических лиц, который обсуждался последние лет десять, принят Госдумой во втором чтении, и если быстро пройдет и дальше, то уже с 1 июля 2015 года в России появятся просто банкроты. Сегодня, по официальной статистике, закредитованность россиян превышает 10 трлн рублей, а объем просроченной задолженности со сроком более 3 месяцев — не менее 750 млрд рублей. И это только перед банками, а еще есть ЖКХ, друзья–товарищи и пр. Причем 21% россиян, имеющих долги перед банками, абсолютно уверены, что не смогут погасить их (и это цифры еще до прихода кризиса с вечной своей спутницей — безработицей).
Применять процедуру банкротства будут в отношении россиян, накопивших долг не менее чем 500 тыс. рублей. Процедура обещает быть недолгой и более человечной, чем ночные звонки коллекторских агентств или методы, применявшиеся в 1990–х годах. Теперь можно встать на путь банкротства самому или ждать повестки в суд от кредиторов. А дальше — план возврата долгов под пристальным наблюдением финансового управляющего. И только если расплатиться не получится, имущество распродается в счет погашения долгов. После продажи, даже если всем кредиторам не хватит, с банкрота снимаются все обязательства. Есть при этом некоторые временные ограничения на свободу передвижения и получения новых кредитов, но без этого не обойтись, иначе рецидивов не избежать.
Говорят, неспособность возврата кредитов приводит к уголовщине, мошенничеству (когда договоры оформляются на поддельные или чужие документы) и даже попыткам торговать органами и вообще самоубийствам. Так что возможность прослыть банкротом на этом фоне — меньшее из зол. И можно даже назвать это прощенным воскресеньем со стороны государства. Правда, в условиях кризиса доверия к действиям властей такой сценарий кажется маловероятным. И нет–нет да и шевельнется в душе червяк сомнения, что все не просто так. И где–то в законе есть хитро составленная фраза, которая превратит его в очередную ловушку для простых россиян.
