Сергей Алексашенко: об особом русском пути и спекулянтах, которые влияют на курс рубля

Сергей Алексашенко, один из самых известных российских экономистов, о плохом и хорошем сценариях развития экономики страны, особом русском пути и спекулянтах, которые влияют на курс рубля.

Сергей Владимирович, можно я анекдот для начала расскажу: встречаются как–то два макроэкономиста. Один другого спрашивает: Ты понимаешь, что происходит в экономике? Садись, я сейчас тебе все объясню. Я и сам могу объяснить. Я спрашиваю, понимаешь ли ты, что происходит в экономике? Вообще сейчас хоть кто–то понимает, что происходит с российской экономикой?

- Вопрос "что происходит с экономикой" звучит так же, как "что происходит на земном шаре". Да много чего происходит. С моей точки зрения — ничего экстраординарного. Просто разделите вопрос на части. Что вас интересует: макроэкономика, темпы роста, инфляция, платежный баланс, обменный курс?

Чтобы вылечить больного, нужно поставить диагноз. Многие ли в состоянии поставить диагноз российской экономике?

- Понимаете, когда человек серьезно болеет, у него серьезное осложнение. Сколько людей должны разбираться в том, как его лечить? Вся страна должна собрать консилиум и голосованием решать? В моем понимании в российской экономике все закономерно. Начиная с конца 2011 года, ровно после того как Владимир Владимирович сделал заявление, что он возвращается в Кремль, в России началось падение инвестиционной активности. Сначала темпы роста инвестиций снижались, в прошлом году они вообще не имели места. В этом году они начинают сокращаться. В экономике инвестиции это примерно как на велосипеде крутить педали. Пока вы крутите, вы едете. Как только вы перестаете их крутить, у вас не только скорость падает. Но и начинает теряться равновесие. Сейчас проблема российской экономики состоит в том, что бизнес не хочет инвестировать. Вопрос — почему? Потому что в России права собственности не защищаются. Во всем мире права собственности защищаются судом. Если вы считаете, что вас кто–то обманул, обокрал, не выполнил обязательства по договору вы идете в суд, где и должно справедливо решиться ваше дело.
В России доверие к системе правоохранительных органов и суду исчезло. Никто им не верит. Бизнес задается вопросом: вот я сейчас инвестирую, через 5 лет что–то достанется мне или дяде? Выход из этой ситуации не зависит от Центробанка, который повысит курс или понизит ставки, не зависит от Минфина: чуть больше дефицит или чуть меньше. Он зависит от политической системы. Нужен независимый суд, равенство всех перед законом и защита прав собственности.

А если все будет идти как идет, каков в этом случае сценарий пессимистичный и сценарий оптимистичный?

- Что здесь хорошего, я вообще не понимаю. Если все будет идти как идет, то российская экономика не будет расти. Она будет в районе нуля, возможен даже минус, потому что есть еще и санкции. У нас со следующего года будет падать добыча нефти, будут падать инвестиции еще больше, потому что нужно платить внешний долг, а рефинансировать его нельзя будет. Хороший сценарий, наверное, состоит в том, что инфляция не будет достигать 20% в год в течение 2 лет, а доллар не будет стоить 100 рублей. Плохой — в том, что инфляция будет достигать 20%, а доллар будет стоить 100 рублей. Примерно как–то так.

При этом мы запускаем суперпроект по строительству "Силы Сибири", который, как говорят, ничего не дает…

- Нет, это не совсем правда. "Сила Сибири" дает 0,15% роста ВВП на горизонте 3 лет. Но вы же не можете сделать тысячу "Сил Сибири" в стране. А инвестиции "Газпрома" в "Силу Сибири" сокращают его инвестиции в другие проекты. В целом, по планам "Газпрома", инвестиции в абсолютном выражении будут ниже.

Можно ли уже говорить о том, что в России стагфляция?

- Это вопрос определений. Из опыта мировой экономики: очевидная стагфляция была только в 1970–е годы, после второго нефтяного шока. Темпы роста близки к нулевым, и инфляция 10%. В России темпы роста близки к нулевым. Инфляция по итогам этого года будет на уровне 9,5%, многие говорят, что в начале года будет 10%. При этом, когда говорят о рецессии, подъеме, стагнации, рассматривают динамику в более продолжительном периоде. Например, начало рецессии фиксируют, когда 2 квартала подряд темпы роста отрицательные, и наоборот. Поэтому вопрос ставить преждевременно. Формально в России стагфляции нет, но мы уверенно движемся в эту сторону. Так что давайте поживем, дождемся 10%–ной инфляции, посмотрим, будет ли она расти. Вдруг она будет снижаться после этого. Мне кажется, 9,5% или 10% разница невелика. 9,5% в современном мире это слишком много. Нормой считается 2%.

Вот Владимир Владимирович сказал, что в падении рубля виноваты спекулянты. А по вашему мнению?

- Я считаю, что главную роль играют фундаментальные факторы, но говорить, что на рынке нет спекулянтов, неправильно. На любом рынке при резком движении вверх или вниз есть спекулянты. На то он и рынок, чтобы они там были. Я бы называл их не спекулянтами, а игроками, потому что они могут как выиграть, так и проиграть. А с фундаментальными факторами все понятно.
В первую очередь упали цены на нефть. С середины лета падение составило 40%: со $115 до $70, а сегодня уже ниже. Падение нефти на $45 это примерно $120 млрд вычета из российского экспорта из расчета на год. Для того чтобы уравновесить платежный баланс, нужно, чтобы импорт упал на эти $120 млрд, что очень много. У нас сокращения такого масштаба были в 2009 году, когда экономика упала на 10%. Был достаточно жесткий кризис, который все хорошо помнят. Но это еще не все.
За последний квартал этого года и весь 2015 год российским банкам и компаниям нужно погасить $150 – 160 млрд внешнего долга. И даже если половину посчитать как долг акционерам, который необязательно гасить, то все равно останутся огромные суммы внешнего долга, которые нужно погасить в следующем году. А привлечь займы невозможно, потому что санкции. Получается, чтобы уравновесить платежный баланс, нужно сократить импорт на $180 млрд, то есть больше чем на 30% это очень непростая, даже жесткая задача. Когда у вас такое неравновесие предложения и спроса — предложение упало, а спрос вырос, — это и есть главный фактор, который двигает курс рубля.

Но рубль падает гораздо сильнее, чем валюты других нефтедобывающих стран.

- Просто эти страны не столкнулись с санкциями, как Россия. Плюс у нас есть такой феномен, как экспорт капитала. Бизнес, который не инвестирует внутри страны, выводит деньги за границу. Еще один канал спроса на валюту.

Во всех наших бедах виновата нефть. Сейчас все гадают, пришла ли новая эра, когда потребление энергоресурсов глобально замедлится, либо это лишь краткосрочное колебание. Как будет, с вашей точки зрения?

- Никогда не брал на себя ответственность прогнозировать цены на нефть. Я очень хорошо понимаю, что нынешняя цена не устраивает ни одного крупного производителя. Все они вынуждены использовать свои накопленные резервы, чтобы финансировать расходы своего бюджета. Всем хотелось бы, чтобы цена была повыше.
Удастся ли договориться о сокращении производства? На сегодняшний день нефти в мире много, ее производится больше, чем на нее есть спрос. При цене нефти $65 какие–то месторождения должны стать неэффективными. Будут ли их закрывать, тоже непонятно. Давайте поживем, посмотрим. Это явно не 2008 или 2009 год, когда был резкий спад во всей мировой экономике, тогда еще и рухнула финансовая система, которая перестала кредитовать торговые операции. Падение до $38 было связано с тем, что трейдерам было тяжело финансировать свои операции. Сейчас именно переизбыток предложения. Самое главное: рынок реагирует не только на факты, но и на слова. Когда производители говорят, что не будут снижать производство, а готовы участвовать в ценовой войне, рынок и закладывает это в свои цены. Психологический фактор очень силен.

Я помню, как в начале года очень знающие люди, занимающиеся аналитикой для правительства, говорили, что раз бюджет Саудовской Аравии сходится при $80 за баррель, то нефть не будет дешевле. Оказывается, они глубоко ошибались.

- Я тоже такой позиции придерживался. Есть вещи, которые нельзя предсказать, цена нефти, цена доллара. Это как прогноз погоды — его только на один день можно высчитать.

Все любят вспоминать, будто в 1980–х годах Штаты специально роняли нефть, чтобы подточить силы Советского Союза. Есть ли доля вероятности, что сейчас такой конспирологический сценарий существует?

- Любителей конспирологических сценариев очень много, но в современном мире это как–то преувеличено. Таких заговоров, конечно, нет.

Говорят, наш бюджет сходится при 3 600 рублей за баррель, поэтому все очень просто подсчитать. Если нефть $90, то доллар 40 рублей, если нефть $60, то доллар 60…

- С точки зрения федерального бюджета да: 52% доходов привязаны к мировой цене на нефть. С точки зрения экономики это не совсем так. Потому что есть еще налог на прибыль у региональных бюджетов, который явно будет проседать. А есть платежный баланс, где будет уменьшаться импорт, масштабы мы с вами уже назвали, как следствие — уменьшение НДС на импорт, уменьшение потребления, снижение объемов инвестиций, торможение роста. Такие вторичные эффекты гораздо сильнее.

Как вы думаете, все ли действия Центробанка сейчас верны, с точки зрения человека, который работал в этой системе на высоком уровне?

- Я не хочу давать советов, это неправильно. У людей, которые сейчас сидят в этих кабинетах, намного больше информации, чем у меня, и логика принятия решений своя. Могу сказать, что основные ошибки Центробанка связаны с двумя моментами.
Первое: они никак не могут зафиксировать себя в каком–то положении — объявляют правила, а через неделю их изменяют. Сначала расширили валютный коридор, потом сказали, что будет плавающий курс, объявили интервенции, потом решили наказывать спекулянтов. Наказывать спекулянтов самое последнее дело, которое может делать Центральный банк, и самая большая ошибка. Я считаю, что первое, что нужно сделать Центральному банку, выбрать линию поведения и ее придерживаться более 2 недель.
Второе: населению и бизнесу нужно доверие к власти в широком смысле слова. Это называется паблик релейшенс полиси: общение с населением, со СМИ, доведение точки зрения до широкого круга. Мне кажется, Центральному банку сегодня этого не хватает.

Другие меры, которые предлагал Путин в своем послании: налоговые каникулы, 4 года без проверок, амнистия капиталов…

- Есть хорошая пословица "обещанного три года ждут". Владимир Владимирович пообещал 4 года не повышать налоги на следующий день после того, как он повысил налоги на следующий год. Давайте подождем конца 2015 года и узнаем, что будет в 2016 году. Не будем делать проверок? Это правило вступает в силу с 2016 года. Значит, в 2015 году малый бизнес могут закошмарить, признать недобросовестным, и в 2016 году его будут точно так же проверять. А про амнистию капитала он сказал такое, что правительство сегодня не готово сказать, как будет выглядеть законопроект, и вообще он появится только в июне 2016 года.
Любой экспромт хорош, когда он подготовлен. Прогнозировать последствия этого дела невозможно.

Вы как–то сказали, что Россия на сегодняшний день неограниченная монархия.

- Абсолютная.

Абсолютная монархия может быть эффективной с точки зрения экономики?

- В мире существует семь–восемь абсолютных монархий, не считая России. Ни одна из них не отличается суперустойчивой моделью развития. Все они основаны на нефти, как, например, Бруней какой–нибудь. Ни одна абсолютная монархия не продемонстрировала замечательной экономической политики. Опыта такого пока нет.

Когда известный человек вдруг пишет, что снятие с валютных счетов граждан будет ограничено, это вброс или зондирование почвы?

- Не знаю. Единственное, могу сказать, что любые меры в отношении валютных счетов не решат текущую проблему курса рубля.
В экономике есть два базовых понятия: запасы и потоки. Курс рубля определяют потоки. Есть поток спроса, есть поток предложения. От того, как эти потоки формируются, больше–меньше, зависит курс рубля. А есть запасы: сколько–то миллиардов долларов населения лежат на счетах, лежат и лежат, но эти деньги не принимают участия в формировании курса. Более того, это депозиты в банках, эти деньги банк кому–то кредитовал, то есть фактически это просто записи на счетах. От того, что сказать населению: вы можете снять только $1 тыс., остальное снимайте только в рублях, — предложение валюты на рынке никак не изменится.
Я думаю, что разговоры об ограничениях связаны с тем, что понятно, что ситуация кризисная, неподконтрольная российским властям. В таком случае многие страны принимают административные решения: вводят обязательную продажу валютной выручки или еще что–то. Сейчас кому–то кажется, что идея с замораживанием валютных счетов решит проблемы. С моей точки зрения, можно заморозить счета хоть завтра, но все будет только хуже. Люди начнут покупать валюту впрок.
Кто во власти сидит — они понимают, что нужно какие–то идеи начальству подавать. Они и предлагают. Порой самые завиральные.

Каковы сейчас настроения в российской элите? Кто–то говорит о расколе. Герман Греф недавно заявил, что самое популярное заявление от бизнеса? это заявление на выезд. Действительно так плохо среди элиты?

- Понятие элиты требует определения.

Политическая. Экономическая.

- Политическая элита в нынешней властной системе достаточно монолитна. Либо вы идете с партией, либо вас оттуда выкидывают. Там нет людей, с партией несогласных, они поддерживают все, что делает Путин. Я не думаю, что там будет разброд и шатание, возможно, там есть умные люди, которые понимают, что это до добра не доведет, но ходить и предлагать какие–то радикальные меры они не готовы. Нет, они живут в той конструкции, которая их устраивает.
Что касается бизнеса: падение инвестиций и есть реакция коммерсантов на то, что происходит в стране.

В 1940–х годах тоже было похоже, что все согласны с партией, а чуть позже оказалось, что там разные настроения были.

- Есть хорошая фраза "колебался вместе с линией партии". Понимаете, у нас сегодня политическая элита состоит из бюрократов. Бюрократ — он ни в какой стране мира не должен иметь свою точку зрения. Он выполняет решение правящей партии. Это нормально. Власть поменялась, от республиканцев к демократам, бюрократы стали выполнять то, что говорят демократы. Или лейбористы, и т. д. У нас политическая элита и бюрократы стали синонимами.

"Роснефть" просила себе 2 трлн из Фонда национального благосостояния. Могут ли быть какие–то плюсы от этого шага для российской экономики?

- Наверное, теоретически может быть плюс. Насколько я понимаю, конкретных проектов они набрали всего на 200 млрд рублей. Если посчитать, что эти инвестиции будут растянуты на 3 года, то получается 65 – 70 млрд рублей в год. При ВВП России 75 трлн какой–то позитивный эффект будет, но абсолютно незначительный. Другое дело, что сами авторы этого проекта не понимают, что когда–то эти инвестиции будут возвращены. Это вопрос уже власти: оставлять Фонд национального благосостояния или истратить его до конца.

Лучше сохранять или тратить?

- Мне кажется, лучше сохранять. Оба фонда, резервный и национального благосостояния, предназначены для тяжелых времен. Мне кажется, самые тяжелые времена у нас еще впереди. Тяжелые времена ? это когда расходов у бюджета больше, чем доходов. Сейчас у нас пока федеральный бюджет получает достаточно доходов, чтобы финансировать свои расходы.

Герман Греф озвучил термин "гигантская мельница неэффективности". На федеральные целевые программы тратится чуть ли не 5 трлн рублей. Это большая проблема?

- Я не понимаю вопроса. Герман Греф сам эти федеральные программы составлял, когда был министром экономики. Ему виднее. Если он считает, что программы неэффективные, значит, так оно и есть.

Но при всех проблемах рейтинг власти — 82%, то есть власть не получает обратного сигнала о проблемах…

- Она эти сигналы получает в огромном количестве. Все они знают. Но Владимиру Путину нравится система государственного капитализма, он считает, что государство в состоянии найти выход, не прибегая к политическим решениям. Я считаю, что не может. Но он же президент, а не я, правда?

А как же уникальный русский путь?

- Слушайте, мы 75 лет шли по уникальному пути социализма и знаем, чего это стоило и чем закончилось. Мы можем еще 15 лет пойти по уникальному пути, но боюсь, что результат будет очень печальным.

Но есть идея с самообеспечением: мы сами в состоянии сделать все, что необходимо…

- Включая бананы и ананасы? И самолеты, на которых наши пассажиры летают? Посмотрите на "Аэрофлот" и "Трансаэро" там отечественных самолетов и не видно, правда? О чем тогда говорить? А машины мы тоже сами будем делать? Даже "жигули" собираются из деталей Renault и Nissan. Мы персональные компьютеры и телефоны не делаем сами. И никогда их делать не будем. Весь мир так живет. Есть только одна–две страны, Северная Корея и Куба, но даже они что–то закупают.