Доцент ВШЭ: Почему картина мира в выпусках российских новостей стала черно-белой

Дипломатическое понятие "симметричный ответ" появилось как раз в общем контексте мировой гармонии, которая была нарушена противником и нуждается в незамедлительном восстановлении: фингал под глазом непременно должен быть компенсирован, но не факт, что нужно стремиться компенсировать его, поставив точно такой же фингал оппоненту.

Власть, которая стремится продлить свое существование, нуждается в симметричных дискурсивных структурах, которые постоянно воспроизводят предлагаемую, не сказать бы навязываемую обществу систему ценностей и антиценностей, героев и антигероев. Политическая власть никогда не могла целиком полагаться только на физическую силу. Уверенность в своей незамутненной ипостаси кулаков и камней безотказно работала разве что в первобытные времена, когда человечество еще не вполне овладело символическим языком, описывающим превосходство одного мировоззрения над другим, превознося достоинства действующего правителя и хуля альтернативу, а еще лучше — просто не допуская ее в публичное пространство. Для этого по мере развития политической системы сложились разнообразные ритуальные практики, от государственных праздников до публичных речей.

Эти ритуально разыгрываемые гаммы не преследуют цели сообщить народу что–то новое. Подобно новогоднему обращению президента к народу, они напоминают общеизвестное, поддерживают уже сформированное убеждение, сложившийся порядок. И чем дольше существует власть, чем дольше во главе государства стоит все тот же правитель, тем более разветвленной и изощренной становится система его восхваления, тем более мелкие детали подмечают профессиональные льстецы. И — симметрично, но не зеркально — развивается система детального изобличения врагов. Все они сочтены, взвешены и разделены. То есть выявлены, классифицированы и представлены в негативном свете. Стабильный баланс добра и зла в обществе, напрямую ассоциируемый со стабильностью власти, следует поддерживать всеми вербальными силами, не жалея черной и белой краски. Оттенки — хоть серого, хоть коричневого (как теперь принято говорить) — на массовую аудиторию действуют менее эффективно.

Стилистические качели, совмещающие пафос высокого стиля и брутальную экспрессию брани, характерны для периодов противостояния ценностей, идеологий, государств, экономических систем, одним словом — для конфликтного контекста, который либо приводит к власти авторитарного лидера, либо консолидирует вокруг него большинство. Будь то революция 1917 года, террор 1937–го, Великая Отечественная война или кризис на Украине. В российской традиции исторически сложился тип государственного деятеля, который никого не оставляет равнодушным. Обычно такой лидер приходит к власти в темные времена, остается у руля надолго и уже одним своим устройством, как правило авторитарным, обостряет общественные противоречия. При этом экзальтированность общества в какие–то моменты достигает пиковых значений как в отрицательной части спектра, так и в положительной. Ну а структуры, подходящие для выражения страстной любви к власти и ненависти к ее оппонентам, изобретены даже не в античные времена. Нужно только соблюсти канон и разумно его разнообразить.

Панегирик

Публичное восхваление вполне живых и активных современников началось с жанра надгробных речей в похвалу умершим в Древнем Египте. Эта традиция продолжилась и в античном мире, пока живые не сообразили, что они ничуть не менее умерших имеют право на лесть. Так что жанровое определение панегирика расширилось и стало подразумевать любую не вполне обоснованную похвалу. Сейчас тенденцию к славословию в адрес начальства любят обозначить мало что проясняющим штампом "культ личности". Где границы культа, впрочем, не вполне ясно. Достаточно ли для констатации культа изображений родного лица в каждом офисе, переименований проспектов, публикации популярных биографий любимого вождя и стишков в духе "Когда был Ленин маленький..."? Или все–таки нужны цитатники на каждый день и золотые монументы на центральных площадях? Хватит ли "плана Путина", голосовать за который побежит весь народ, не особо вдумываясь в смысл, или нужна мощная синтаксическая параллель "За Родину, за Сталина!", позиционно отождествляющая Родину и ее вождя?

Вячеслав Володин своей недавней репликой, произнесенной в Сочи: "Есть Путин — есть Россия, нет Путина — нет России", чем–то созвучной процитированному выше лозунгу военного времени, вызвал целую бурю возмущенных комментариев. Впрочем, насмешки были не вполне по адресу, так как на следующий же день о своем авторстве этой мысли заявил в "Фейсбуке" Глеб Павловский: "Дружище Володин процитировал из моей книжки ("Система РФ в войне 2014 года"): "Когда не станет Путина, не станет и нас. Без него история РФ лишена развития — там концовка, и более ничего".

Верноподданнической формулировке в устах Володина совсем чуть–чуть не хватает для того, чтобы стать полноценным хиазмом, гармоничность формы которого замаскировала бы некоторую топорность мысли. Но топорность мысли в хвалительном деле не помеха. Общие принципы возвеличивания власти с течением веков корректируются мало, новых креативных идей не предвидится. Первое, что необходимо делать как можно чаще, — подчеркивать иррациональную природу власти и политического лидерства. Божественная природа монархов редко подвергалась сомнению и нуждалась в специальных аргументах, достаточно было использовать при упоминании монарха или обращении к нему этикетные формулы, напоминающие о связи с богом.

В современных светских государствах богоизбранность с успехом заменяют харизма, гений вождя, иные сверхчеловеческие качества, которые, впрочем, следует систематически иллюстрировать конкретными примерами, погрузившись на дно Байкала или слетав в космос. Позориться в спортзале с надувными гантельками точно не стоит, специалисты быстро раскусят и высмеют. Регулярное присутствие на праздничных службах в храме Христа Спасителя и разные статусные детали вроде разработанного недавно "Царь–двигателя" для автомобиля Владимира Путина устанавливают ассоциативную цепочку, которая выводит к представлению о божественной природе нынешнего президентства. Именно эту идею давно продвигает Александр Проханов, называя Владимира Путина мессией. К ней же присоединяется и Рамзан Кадыров: "Путин — дар Божий, он подарил нам свободу… Такой человек — находка для России".

Не менее важно эмоциональное отождествление политического лидера со страной, которой он руководит. "Государство — это я" — отождествление функциональное, отдающее французским рационализмом, хотя и произнесено королем, в чьем праве на власть народ особенно не сомневался. "От постели больной матери не уезжают" — слова Путина, помещающие отношения президента и его страны в эмоциональную плоскость связей не профессиональных, но личных, семейных. "С именем Путина связано возвращение достоинства нашей стране и мне лично", — Никита Михалков тоже помещает благодарность президенту в контекст эмоций и личных отношений.

Разумеется, помимо всего вышеперечисленного следует постоянно напоминать, что лидер пользуется всенародной любовью и поддержкой, заменяет населению родную мать или отца, не спит ночей в думах о родине, заботится о каждом гражданине. И, разумеется, печется не только об эмоциональном состоянии граждан, но и об их материальном благополучии и безопасности. Иногда вынужден принимать и жесткие меры — но исключительно во благо.

С незначительными промежутками времени следует отмечать отдельные решения как торжество справедливости, мудрости или милосердия, в зависимости от общественных умонастроений. Предыдущая милость еще не должна исчезнуть из памяти к тому моменту, когда жители страны оповещаются о следующей. Таким образом, население поймет, что поток благодеяний не иссякает, а рука дающего не оскудевает. Не успели отпустить на свободу Ходорковского, как уже вернулись к гражданской жизни отсидевшие двушечку "Пусси райот". Только отпраздновали возвращение Крыма, как отменили ненавистное летнее время и отпраздновали подаренный час сна. В качестве особо сильного аккорда, которым не следует злоупотреблять, принято использовать военные или контртеррористические операции, победные рапорты о которых будут укреплять веру населения во всемогущество власти. И результат в виде поддержки 80% населения не заставит себя ждать.

Филиппики

Гневная отповедь оппоненту, как и похвала правителю, тоже не вчера придумана. Самый известный цикл критических произведений, направленных против политического деятеля, — это филиппики Демосфена против македонского царя Филиппа, который еще в IV веке до н. э. не устраивал афинского оратора превратным пониманием демократии и систематическим нарушением международных конвенций. До боли знакомая аргументация, которая и по сей день не утратила актуальности: первым делом обвинить врага в искажении базовых ценностей и идей, в предательстве и вранье, в агрессивных намерениях. В российской риторической традиции сопоставимый образец критической полемики — практически обсценная переписка Ивана Грозного с Андреем Курбским. О демократии, разумеется, речь здесь не идет, все больше о божественной природе самодержавной власти и о вражде сословий в российском государстве.

Как правило, статус политического врага — категория изменчивая. Фон, на котором хотел бы являть себя народу эффективный и стабильный лидер, нуждается в систематическом обновлении, чтобы у публики не возникло привыкания. В то же время должна быть разумная логическая последовательность в выборе объекта для политической критики и в критериях, сообразно с которыми вчерашний оппонент становится сегодняшним врагом и завтрашним побежденным, обезвреженным, может, даже сменившим свои убеждения и перешедшим на сторону победителя в качестве ярого сторонника. Соблюдать нужно и тематическую последовательность: раз уж начата тема врагов государства и национальной идентичности, нужны несколько ярких представителей: либеральных и глобалистских ценностей, предающих русский мир, "противопоставивших себя православному миру", тех международных политических лидеров, кто не следует международным договоренностям. Если актуальна тема экономической безопасности, следует искать образцово–показательных воров: олигархов, коррупционеров, тех, кто тырит газ. Да мало ли можно выбрать кандидатов.

Враги назначаются врагами на основании идеологических расхождений. Но ни в коем случае не следует раскрывать карты и подробно объяснять, чем именно плох враг. Тут есть две базовые стратегии. Первая, тоталитарная, — ввести обобщенную и предельно расплывчатую категорию вроде "враг народа", куда потом, смело трактуя законодательство и принципы работы правосудия, подверстывать любое деяние неугодного гражданина. Вторая — скорее демократическая: как можно тщательнее конкретизировать врагов функционально, по сфере подрывной деятельности. При этом лучше представить обществу враждебную позицию частностями, намеками, искажающим пересказом, вырванными из контекста цитатами, придираться к форме мысли, но не к самой мысли.

Прекрасный пример работы с враждебным первоисточником — статья Бухарина "Злые заметки", казалось бы посвященная творчеству Сергея Есенина и есенинщине в поэзии. Бухарин цитирует множество поэтов второго круга и сорта, подражавших Есенину, но ни разу не цитирует стихотворений самого Есенина, ограничиваясь кратким пересказом: "Причудливая смесь из "кобелей", икон, "сисястых баб", "жарких свечей", березок, луны, сук, господа бога, некрофилии, обильных пьяных слез и "трагической" пьяной икоты; религии и хулиганства, "любви" к животным и варварского отношения к человеку, в особенности к женщине; бессильных потуг на "широкий размах" (в очень узких четырех стенах ординарного кабака), распущенности, поднятой до "принципиальной" высоты, и т. д.; все это под колпаком юродствующего квазинародного национализма — вот что такое есенинщина". Разумеется, впечатление у неподготовленного читателя складывается однозначное — нужное автору критических заметок. Позиция критикуемого оппонента представлена упрощенно и под конец обозначена оценочным ярлыком, за рамки которого выбраться уже невозможно. Критика оппонента должна быть устроена так, чтобы возразить на нее было невозможно, потому что вместо аргументов она содержит оценку.

Как, к примеру, отбиться от обвинений в фальсификации российской истории, сформулированных Сергеем Нарышкиным: "России как историческому наследнику Советского Союза провокационно навязывается вина за трагедии тех лет" (речь о Великой Отечественной войне). Кем навязывается вина? И в каком смысле навязывается провокационно? Как опровергнуть обвинения, опирающиеся на обобщенную оценку? А таковых много, например, в крымской речи Владимира Путина: "…те, кто стоял за последними событиями на Украине, преследовали другие цели: они готовили государственный переворот очередной, планировали захватить власть, не останавливаясь ни перед чем. В ход были пущены и террор, и убийства, и погромы. Главными исполнителями переворота стали националисты, неонацисты, русофобы и антисемиты". Основания для этого утверждения неясны, никаких четких сведений публике не представлено, но перечисление негативных ярлыков звучит убедительно как минимум за счет детализации и кажущейся теоретической обоснованности: мало кто возьмется с ходу прокомментировать принципиальную разницу между неонацистами и русофобами.

Сложно оспаривать и обобщенные обвинения в "безнаказанных убийствах" и "издевательствах над усыновленными детьми", с помощью которых Павел Астахов обосновывал в свое время необходимость запрета на усыновление российских детей в Америке. Любой ответ на подобные реплики выглядит как несостоятельная попытка оправдания, таким образом оппонент дискредитирует себя еще больше. Правильно организованная точечная критика в адрес врагов изящным контрапунктом вплетается в картину полного благолепия деяний власти. Гармоничная картина мира воспроизводится снова и снова, и нет никаких оснований менять ее.

Избранные панегирики Правителям России

Александр Проханов Мессианство Путина. 2012

Власть вложили ему в руки высшие силы. Ему хотелось понять, чего ждут от него эти силы, в чем его миссия. И, быть может, прозорливый старец указал ему эту миссию. Сбережение и воссоздание Великой России.

Путинское мессианство в том, чтобы разгромить метафизическую машину, уничтожающую русскую цивилизацию… "Великая Россия" — вот его тайна, его мечта, его крест…

Государство Российское — высшая святыня. Служение этой святыне — дело Божье. В этом деле — помогай тебе Бог, Владимир Путин!

Михаил Ломоносов Ода Елизавете. 1748

Европа, утомленна в брани,

Из пламени подняв главу,

К тебе свои простерла длани

Сквозь дым, курение и мглу.

Твоя кротчайшая природа,

Чем для блаженства смертных рода

Всевышний наш украсил век,

Склонилась для ее защиты,

И меч твой, лаврами обвитый,

Не обнажен, войну пресек.

Гавриил ДержавинОда Екатерине II. 1767

Твою к нам милость, мать народа,

Мне всю удобно ль исчислять?

Произвела тебя природа,

Чтоб всю вселенну удивлять!

Чем дале век твой протекает,

Тем боле смертных ущедряет.

Младенцам жизни ты спасаешь,

Законы старым пишешь ты,

Науки в юных расширяешь,

Селишь обширны пустоты.

Избранные обращения к врагам России

Первое послание Ивана Грозного Андрею Курбскому. 1564

Но всего более этими оскорблениями и укорами, которые вы как начали в прошлом, так и до сих пор продолжаете, ярясь как дикие звери, вы измену свою творите — в этом ли состоит ваша усердная и верная служба, чтобы оскорблять и укорять? Уподобляясь бесноватым, дрожите и, предвосхищая Божий суд, и прежде его своим злолукавым и самовольным приговором со своими начальниками, с попом и Алексеем, осуждаете меня, как собаки… Так же как эти святые страдали от бесов, так и я от вас пострадал. Что же ты, собака, совершив такое злодейство, пишешь и жалуешься? Чему подобен твой совет, смердящий хуже кала?

Владимир Ленин Пролетарская революция и ренегат Каутский. 1918

Вопрос о диктатуре пролетариата есть вопрос об отношении пролетарского государства к буржуазному государству, пролетарской демократии к буржуазной демократии. Казалось бы, это ясно как день. Но Каутский, точно какой–то учитель гимназии, засохший на повторении учебников истории, упорно поворачивается задом к XX веку, лицом к XVIII, и в сотый раз, невероятно скучно, в целом ряде параграфов жует и пережевывает старье… Поистине, точно во сне мочалку жует!

Владимир Путин Выступление перед участниками заседания международногодискуссионного клуба "Валдай". 2014

Создалось впечатление, что так называемые победители в холодной войне решили "дожать ситуацию", перекроить весь мир исключительно под себя, под свои интересы. И если сложившаяся система международных отношений, международного права, система сдержек и противовесов мешала достижению этой цели, то ее тут же объявляли никчемной, устаревшей и подлежащей немедленному сносу. Так ведут себя, извините, нувориши, на которых вдруг свалилось огромное богатство, в данном случае в виде мирового господства, мирового лидерства…