"Выходной Петербург". Край надежд

Автор фото: Ермохин Сергей

За последние 10 лет на границе Петербурга появилось около 10 млн м2 недвижимости: как правило, это огромные дома, состоящие из маленьких квартир. "ДП" попытался понять, станут ли эти территории полноценным Петербургом или им уготована судьба гетто.

Моя знакомая как–то раз заблудилась в жилом комплексе "Северная долина" на Парнасе — среди одинаковых 26–этажных домов, между которыми гуляет ветер. Зашла не в тот корпус, начала открывать ключом не ту дверь: из соседней квартиры вышла женщина, недоверчиво покосилась, но ничего не сказала. Длинные коридоры, двери, заляпанные грязью, — все было ровно таким же, как в нужном корпусе. Девушка сперва решила, что перепутала этаж или квартиру: она не жила на северной окраине города постоянно, а просто остановилась у подруги.
Только спустившись к консьержке, она поняла, что ошиблась домом.
В 2000–е окраины Петербурга и ближайшей Ленобласти начали настолько активно прирастать высотками, что город становится похожим на чашу, где в центре — низкорослая более–менее историческая или мимикрирующая под таковую застройка, а по краям — огромные новостройки, для которых эксперты успели придумать множество неприятных эпитетов: "чертовы соты", "бетонные саркофаги" и просто "ад урбаниста".
"Советские районы новостроек были серыми и монотонными, постсоветские поражают зашкаливающей пестротой. Петербургский историк архитектуры Иван Саблин как–то заметил, что периферийные районы города "заражены вирусом уродства", — говорит архитектор Александр Стругач.
Строители строят, потому что это разрешено. "Они, может, и понимают, что это нечеловеческие вещи, но закон им позволяет так поступать: обеспечить такую плотность застройки, большую высотность, не учитывать потребности новых районов в инфраструктуре, благоустройстве, функциональном многообразии, — говорит один из основателей института урбанистики "Среда" Максим Шпаковский. — Таким образом и появляются проекты, нацеленные на извлечение максимальной прибыли. Бизнес в этом смысле можно прекрасно понять".
По данным АРИН , квартиры экономкласса в таких микрорайонах, как Шушары или тот же Парнас, предпочитают 35% всех покупателей недвижимости. В основном это молодые семьи с детьми. "Для них наличие развитой инфраструктуры не является приоритетом, главное — уложиться в имеющуюся сумму", — говорит президент группы компаний "АРИН" Андрей Тетыш. — Другая значительная часть — покупатели в возрасте от 50 лет. Они приобретают жилье детям, которые начинают самостоятельную жизнь. Или сами переезжают из других регионов. Их интересуют квартиры–студии и малогабаритное жилье в спальных районах города и ближайших пригородах. Таких клиентов стабильно 20–25%".
В квартирографии новых высоток нетрудно заметить ощутимый перекос в сторону самого малогабаритного жилья — однушек и студий, их по 60–70%. К примеру, в ЖК "Князь Александр Невский" — первом жилом небоскребе Петербурга — 938 однокомнатных, 568 двухкомнатных и 97 трехкомнатных квартир. В ЖК "Юнтоловский" сделали акцент на небольшой метраж: однокомнатные — 31 м2, трехкомнатные — 74 м2.
"В итоге через пару лет окажется, что семья в таких условиях жить не может, — считает профессор кафедры урбанистики и дизайна городской среды Санкт–Петербургского государственного архитектурно–строительного университета Валерий Нефедов. — И тогда людям нужна дача или второе жилье — а это другая проблема: выездные магистрали по пятницам встают в пробку". По мнению профессора Нефедова, квартирографию можно признать нормальной, если в доме не менее половины квартир двух– и трехкомнатные.
Сколько точно квадратных метров жилья в высотках возвели на окраинах Петербурга в XXI веке, сказать сложно: по оценкам эксперта Сергея Бобашева, речь идет не менее чем о 10 млн м2: "Сейчас это больше половины предложений на рынке, тенденция такова, что в ближайшие 2 года мы приблизимся к 70–75% в новостройках на периферии от общего числа предложений".
Координатор движения " Красивый Петербург " Стив Каддинс как–то назвал окраины Петербурга адом урбаниста: здесь нет общественных пространств — мест, где людям было бы приятно проводить время.
"Даже если в таких микрорайонах появляется минимальная инфраструктура помимо квадратных метров, в которых люди просто спят, — это не создает ту приятную с эмоциональной точки зрения среду, в которой хочется быть. Между высотками могут посадить деревья, но ты продолжаешь чувствовать себя ужасно. В таких микрорайонах люди перемещаются из квартиры в машину — и на день исчезают оттуда", — отвечает на мой вопрос, возможно ли спасти застроенные окраины, научный сотрудник Центра независимых социологических исследований Олег Паченков.
"Город не отвечает на главный вопрос: как здесь жить? Мы не предоставляем людям возможности для общения, кроме как во время совместной поездки за город", — добавляет Валерий Нефедов.
Небольшой опрос жителей новых высотных микрорайонов показал, что единственная причина покупки жилья именно здесь — недорого. "Я жила рядом со станцией метро "Звездная" на Пулковской ул., в Шушары переехала в 2010 году, — рассказывает основатель группы "Вконтакте" "Шушары" Екатерина Краева. — Я была беременна вторым ребенком, искали двухкомнатную квартиру — а на "Звездной" у нас была маленькая студия. Мы продали квартиру и джип, и у нас было около 3 млн рублей. Мы смотрели старый фонд — хрущевки, но там было жутко, пахло старостью. Смотрели в Девяткино, но смущало, что это Ленобласть. И кто–то из знакомых сказал про Шушары. Мы купили двухкомнатную квартиру за 2,9 млн рублей, еще 100 тыс. остались на ремонт. На тот момент меня больше волновало, чтобы был дом, и на некоторые вещи я закрыла глаза".
Сейчас Екатерина мониторит цены на недвижимость у "Звездной" или в Купчино: устала, хочет переехать. Нет детской поликлиники, некуда сводить детей на дополнительные занятия, нет нужных магазинов. Даже банального фитнес–центра нет.
"Я бы переехала поближе к центру, — вторит юрист Елена, которая живет в одной из многоэтажек на Парнасе. — Дома огромные, у меня коридор как в общаге — длинный, квартир по двадцать на одном этаже. Нет желания жить здесь постоянно. Только как временная студенческая квартира". "Мне не хватает пространства для прогулок, зеленых зон. Кроме того, хотя у меня нет автомобиля и даже водительских прав, мне очень не хватает подземных паркингов. Дворы просто задыхаются от количества автомобилей. Все это делает пространство двора недружелюбным и неудобным для человека", — говорит еще одна жительница "Северной долины", координатор "Красивого Петербурга" Валентина Соловьева.
Несмотря на схожие проблемы, микрорайоны на окраинах отнюдь не гомогенны. В одинаковых на вид высотках сложилась разная социальная ситуация. Так, в Шушарах, где живут в основном молодые семьи, провинциалы, приехавшие в Северную столицу за лучшей долей, и военные, получившие жилье по договорам соцнайма, образовалось сильное местное сообщество. "Это городская деревня, где все друг друга знают и болеют за то место, где живут. Они отстаивают благоустройство, стремятся к лучшей жизни. Здесь дружные жители, они иногда выходят на митинги. Так, благодаря активности жителей у нас появился автобус, который возит до Пушкина. Раньше до него минут двадцать надо было идти. Жители писали сотни заявлений в комитет по транспорту и добились своего, — говорит Екатерина Краева. — У нас очень похоже на военный городок, здесь спокойно: я могу отправить ребенка одного погулять во дворе".
Единственное сообщество, которое сложилось в высотках на Парнасе, — мамское: здесь много дам с колясками и беременных женщин. "Молодые родители устраивали пикеты и сборы подписей, так как обещанные им детские сады и школы строят очень медленно", — говорит Валентина Соловьева. Другая часть обитателей, примерно половина, — это те, кто снимает квартиры в высотках. Состав арендаторов постоянно меняется. "С одной стороны, здесь очень много детей и молодых родителей — днем нет ощущения неблагополучного района, — говорит юрист Елена. — Но из–за обилия снимающих не чувствуешь себя совсем в безопасности. Из окон время от времени что–то кидают: овощи, яйца. Но это, наверное, подростки балуются".
Жилые комплексы на окраинах во многом являются вещью в себе: это микрогорода внутри мегаполиса. Некоторые местные жители говорят, что пейзажи из высоток, заслоняющих горизонт, действуют на них угнетающе. "Нечеловеческие масштабы, там нечего делать, это стресс для психики", — подтверждает эксперт Максим Шпаковский. По сути, все это — наша Suburbia, только наоборот: если в США после войны формировался особый мир одноэтажных пригородов, петербургские окраины растут ввысь, а не вширь. "Одноэтажная Америка" в свое время стала богатым материалом для психиатров как рассадник фобий и девиаций. В Петербурге аналогичные научные исследования пока никто не проводил.
Мировая практика говорит, что будущее высотных микрорайонов печально. Известный пример из тех же Штатов: в Сент–Луисе в середине 1950–х построили социальный район Прюит–Игоу — 33 11–этажки. Довольно быстро он превратился в гетто: приличные семьи были вытеснены маргиналами. В начале 1970–х район расселили, а здания взорвали.
"В Европе высотные сооружения, которые были построены в 1970–е, либо сносят, либо трансформируют, оставляя каркас и меняя содержание", — говорит архитектор Рафаэль Даянов. Это l’enfant terrible архитектуры, такие здания могут вдохновлять подписчиков паблика "Беспросвет" или поклонников хорроров: так, в огромной высотке на окраине Парижа происходит действие "Стаи" — фильма о зомби–апокалипсисе.
На общем фоне выделяется опыт Поднебесной. "Китайцы, у которых такого типа жилья строят в тысячи раз больше и размещается оно в сотни раз плотнее, просто не пускают девелоперов на отдельные территории в новых районах, — рассказывает Александр Стругач. — Так в гуще новостроек появляются островки для ландшафтных парков, музеев, спортивных и образовательных объектов. Например, они массово строят за счет государства в новых районах художественные школы — там дети бесплатно учатся рисовать и играть на музыкальных инструментах. А гулять и пить чай на природе они ходят в ландшафтные парки — все это в пешеходной доступности.
У нас ничего подобного сейчас нет. Даже зарезервированные под зеленые коридоры полосы распродают под жилье и ТРК. Это не поддается исправлению в обозримом будущем, кроме того, заметно, что это почти никому и не надо".
"Категория "спальный район" уходит из мировой практики. Сейчас актуально комплексное освоение территорий, когда у вас через дорогу есть место для работы", — считает Валерий Нефедов. И приводит в качестве положительного примера жилые районы в Копенгагене (Орестад), пригороде Парижа (Булонь–Бийанкур), Хельсинки (Руохолахти). Разумеется, все это не высотная застройка.
Такая моноцентричность, когда люди спят на окраинах и едут в центр работать, создает перегрузки — транспортные, экологические — для города. Люди тратят колоссальное время на дорогу, а не на жизнь. Чтобы представить наше будущее, можно посмотреть на окраины Парижа, которые превратились в гетто. Думаю, в случае Петербурга многое зависит от транспортного обеспечения. Одни микрорайоны могут стать гетто, потому что люди туда въедут, поймут, что жить здесь невозможно, уедут — и начнется вымывание все более низкими социальными классами. Другие микрорайоны будут вяло существовать.
Сейчас мы плодим проблемы для будущих поколений, так как все эти высотки превратятся в трущобы. Стометровые сооружения по определению не могут быть жилыми домами. Огромные комплексы по окраинам вызывают странное чувство: непонятно, откуда мы возьмем столько людей и во что с нашими строительными технологиями превратятся эти дома через поколение — то есть четверть века?
По сути это капсульные отели на окраинах города. В этих микрорайонах настолько доминирует жилая функция, что снабдить другими — почти невозможно. Уж больно они огромные. Думаю, через 10 лет там будет гетто. Впрочем, все зависит от квартирографии. Если высотки населяет гомогенная социальная группа, это плохо. Особенно если это группа бедных людей: такие компактные поселения не несут ничего хорошего, их нужно разбавлять. Однако если там сплошные экономклассы, однушки, поселить людей с более высоким достатком физически невозможно. Надо просто это учитывать в новых проектах.
Есть надежда, что в новых районах со временем будут появляться интеллектуальные и изобретательные проекты, способные заинтересовать, привлечь и развить будущих жителей — а не просто бесконечная анонимная вышивка народными узорами из домиков на плане города. Еще в 1953 году русско–французский теоретик Иван Щеглов писал в статье "О новом урбанизме": "Нам скучно в городе, город не является больше Дворцом солнца… Схема районирования города может соответствовать всему спектру разнообразных чувств, через которые человек проходит ежеминутно в каждодневной жизни. Квартал Странных состояний, квартал Ощущения счастья (специально отведенный под жилые дома), квартал Благородства и квартал Печалей, Исторический квартал (в котором будут сосредоточены музеи, школы), квартал Полезных заведений (где разместятся больницы, магазины товаров для дома), Мрачный квартал и т. п.
Мы с вами можем долго рассуждать о том, что в таких микрорайонах образуется новое гетто. Однако пока цены здесь будут существенно ниже городских, ситуация не поменяется кардинально. Средняя стоимость жилья экономкласса в Петербурге на сегодняшний день составляет 81 тыс. рублей за квадратный метр — это на 20% выше, чем в пригородах. Учитывая уровень доходов россиян и экономическую нестабильность в стране, такое жилье будет пользоваться неизменным спросом.
Европейские примеры для слепых и глухих застройщиков не стали энциклопедией. Должна быть профессиональная ответственность за то, что они строят. Массового высотного строительства категорически быть не должно. И если мы все–таки строим башню — вокруг должен быть парк. Этажность жилых строений может повышаться лишь очень локально. И при этом должен быть стилобат из трех–четырех этажей с открытыми озелененными пространствами. Трагедия, впрочем, не в высотной застройке как таковой, а в адекватности того, что вокруг этой застройки.