"Выходной Петербург". Неужели вам еще мало!

Автор фото: Ермохин Сергей

Галина Тимченко, экс главный редактор Lenta.ru, рассказала "ДП" о возвращении двойной морали, настроениях элиты, зачистке информационного поля и необходимости свободы.

Галина Тимченко в течение 10 лет возглавляла Lenta.ru — самое посещаемое и самое цитируемое интернет–СМИ в России, пока весной этого года не была уволена владельцем сайта Александром Мамутом (Forbes оценивает его состояние в $2,3 млрд).
По сообщениям СМИ, уже этой осенью Тимченко возглавит новое общественно–политическое интернет–СМИ, которое создает Михаил Ходорковский.

Галина, вы несколько раз говорили, что читатели "лишь хотят получать достоверную информацию в удобной упаковке". Но нынешняя русская весна показывает, что не нужна ни достоверность, ни удобство: все смотрят телевизор, где с утра до вечера — агитация и пропаганда. Люди изменились или вы были не правы?

— Мне не нравится думать, что я была не права… На самом деле вчера случайно посмотрела в Facebook гениальное видео Виктора Франкла — это известный австрийский психиатр, он долгое время занимался профилактикой самоубийств, он ученик Фрейда, прожил 90 с меньшим лет, а с 1942–го по 1945 год сидел в концентрационном лагере. Это видео нужно показывать всем: оно было снято в 1972 году, Франклу на тот момент было 68 лет. Он рассказывает, что начал учиться летать на самолете, и вот что ему объясняет инструктор: если ты хочешь из точки А на западе попасть в точку Б на востоке и все время дует боковой северный ветер, то ты должен лететь севернее — тебя в итоге снесет, но ты прилетишь в нужную точку. Он говорит, что в жизни точно так же — все время дует боковой ветер в виде стрессов, и если вы хотите, чтобы люди были такими, какими они могут быть хорошими, то вы должны говорить о них всегда много лучше. Вы должны говорить: вы способны на большее, вы лучше, чем вы есть, вы самый умный, самый прекрасный, добрый, и тогда вот этот боковой ветер стресса снесет человека до его реальных возможностей.
А когда людям все время говорят, что вы не очень, вы — такие, вы — сякие, то этот боковой ветер сносит их в еще худшую сторону. И это как раз то, что сейчас происходит, потому что федеральные СМИ все время играют на низменных чувствах людей — на ненависти, на нетерпимости, на однозначности, и люди, которые все это слушают изо дня в день, сдвигаются все ниже и ниже. Общий тренд такой: война всех против всех.

Но люди на это покупаются. Неужели они так наивны?

— Вы знаете, самое печальное, что все происходит абсолютно так, как в брежневские времена: одна правда для телевизора, а другая для кухни. Одна знакомая, которая разговорилась с таксистом, мне рассказала недавно. Таксист говорит: "Я так люблю Путина, мы всех нагнули…", а в этот момент у дамы звонит телефон и она начинает поздравлять: "Михаил Борисович, с днем рождения! Мальчики вас дождались — 10 лет ждали, наконец справите день рождения с детьми на свободе. Я вас поздравляю!" и кладет трубку. Тут таксист говорит: "Что же вы сразу не сказали, я его тоже уважаю, хороший мужик". Вот, два мира — два Шапиро. Есть официальная точка зрения, а есть точка зрения, которую можно высказать, когда ты опознаешь — свой собеседник или чужой. В Советском Союзе было то же самое. И дело не в том, кто там за Путина и кто против Путина, но история ровно про то, что у нас установилась двойная мораль.

То есть когда 86% российских граждан говорят социологическим службам, что они абсолютно счастливы, то они, возможно, не до конца искренни?

— Конечно, а во–вторых, наши социологические службы умеют задавать вопросы. У нас и на референдумах спрашивают: "А вы хотели бы жить в процветающей мирной стране или среди людоедов?" Найдите человека, который хочет к людоедам.

Но тема двойной правды и в Америке сейчас актуальна: про негров и про геев по телевизору говорят очень позитивно, а в жизни — далеко не всегда.

— Фильм "Столкновение" с Сандрой Баллок, который "Оскар" получил, ровно про это. Но у Америки свой комплекс вины, зачем нам туда смотреть. У нас и своих проблем хватает. Еще раз про таксистов вспомню. Едем, разговариваем про "Крым наш", он спрашивает: "А чего вы так не радуетесь?" Объясняю: "Смотрите: вот у вас сосед заболел — он мог сойти с ума, у него могла быть белая горячка или воспаление легких, то есть не важно, благородная модель или не благородная, а вы приходите к нему и говорите: "Та–а–ак, а чевой–то комнатка у тебя лишняя, давно она мне нравится и вообще — раньше, до перестройки, она принадлежала моей квартире". И ты отличненько отрезаешь себе эту комнату. Сосед после этого пусть лучше не выздоравливает: тебе же с ним каждый день на лестничной клетке придется сталкиваться: как в глаза ему смотреть! Ты не пришел к нему, когда он был здоров, со словами: "Ну–ка, давай на кулачках решим — чья комнатка!" или: "Давай аукцион устроим, кто больше даст". Нет, сосед заболел, а ты скомандовал: "Отлично, стенку здесь поставим!"

Нападки на независимые СМИ, с вашей точки зрения, — это целенаправленная политика или просто вассалы хотят перещеголять друг друга в преданности?

— Конечно, информационную поляну зачищают, и зачистка проводится с помощью бульдозера. Просто способы давления разные: кого–то давят экономически, запрещая рекламу размещать, кого начинают давить через собственников, кого–то — в приказном порядке. Вся история началась с выступления Волина на факультете журналистики МГУ (выступление заместителя министра связи и массовых коммуникаций Алексея Волина состоялось в феврале 2013 года. — Ред.), когда он сказал по сути: вы должны плясать под дудку того, кто платит ("Они пойдут работать на дядю, и дядя будет говорить им, что писать, что не писать, и как писать о тех или иных вещах. И дядя имеет на это право, потому что он им платит". — Ред.).
Волин всегда был флюгером, показывал, откуда ветер дует, он дал понять СМИ: вы теперь — обслуживающий персонал, кыш на кухню! И с того момента так и пошло. Раньше вызывали в Кремль, пытались переговариваться, выстраивать отношения, а сейчас просто, как прислуге: "Фьюить отсюда, пошли–пошли, пошли…"

Так для бульдозера работы не останется скоро…

— А как было в Советском Союзе: все было тихо, спокойно, в каждой газете были специальные люди — обычно в ранге заместителя главного редактора, которые надзирали, докладывали… Сколько лет так жили!

Что, по вашему мнению, происходит внутри элиты? Насколько она довольна всем происходящим?

— Вы знаете, я к элите не имею никакого отношения…

Но зато вы с ней общаетесь.

— Как мне кажется, там смятение на сегодняшний день. Существует, грубо говоря, силовое крыло, которое жаждет дальнейших завоеваний, ведь понятно, что если Крым так достался, то Восток Украины так не достанется.

А разве кроме силового крыла там еще кто–то остался?

— Да, есть люди, которые не представляют силовое крыло, которые на настоящий момент не знают, что думать и что говорить. Полтора года назад я узнала, что некоторое количество чиновников московской мэрии выхлопотали себе и семьям вид на жительство в Португалии, в Испании… Тогда я поняла, что дело все–таки плохо.

Все говорят: "Пора валить". Кто–то, конечно, действительно валит, но большинство об этом только говорят. А вы какого, например, сигнала ждете?

— По поводу "Пора валить" последние 3 года, когда я общаюсь с приятелями за границей, они мне говорят: "Галя, ты истеришь, со стороны виднее — у вас все хорошо".
А у меня из головы не выходит книга Олега Волкова "Погружение во тьму". Он петербуржец, а его отец был то ли директором, то ли инженером одного из петербургских заводов или просто крупного предприятия. Накануне февральской революции юрист или адвокат семьи сказал ему: "Господин Волков, у вас есть капитал и шестеро детей, жена беременна, давайте мы вас переведем в Швейцарию, семью хотя бы перевезите, переждите", на что он ответил: "Я — русский человек, я — коренной петербуржец! Посмотрите на этих клоунов (сказал он, указывая на Керенского). Да что они могут сделать с такой страной, как Россия!" А через 6 лет в семье не осталось никого, кроме Олега Волкова, который провел в тюрьмах и ссылках 36 лет. 36 лет! Человек сказал: "Нет" — и расплатился за это своей жизнью и жизнью своей семьи.

Как долго страна может находиться в нынешнем состоянии?

— Мне кажется, что долго. Может быть, у меня уже паранойя, но мне кажется, что сегодня хуже, чем вчера, позавчера было лучше, чем вчера, и т. д. Каждый день приносит какие–то новые феерические вещи, и главное — каждый раз одна и та же история. Люди начинают говорить: "Неужели это будет, неужели они примут!" Мне всякий раз приходится отвечать: "Неужели вам еще мало?! Разве мы когда–нибудь думали, что они примут вот это или вот это, что еще должно случиться, как должны удавку затянуть, чтобы мы поверили, что это происходит на самом деле!"

Но все–таки есть ощущение, что основную часть людей вопрос свободы или ее отсутствия в России не сильно волнует.

— Тут как со здоровьем. Когда у тебя есть здоровье, ты его не замечаешь, а замечаешь тогда, когда его больше нет. Понимаешь, что не можешь вверх по лестнице вскарабкаться, потому что у тебя болит коленка. Вот и со свободой точно так же, немножко отняли, и вроде как не заметно: чуть–чуть задыхаешься, немножко то, немножко се, а потом ты вдруг неожиданно понимаешь — все, ты сейчас сдохнешь.