"Выходной Петербург". Немного о себе

Автор фото: БДТ

Дмитрий Циликин - о спектакле "Алиса" в БДТ

Несколько лет назад Алиса Фрейндлих в интервью мне сказала: "Я ведь себя до конца не знаю — и не могу сказать, что хочу узнать до конца. Мне интересно себя открывать. Пока еще интересно". Нынешняя премьера показала, что это "пока" в жизни великой актрисы продолжается.
Исследование себя, рефлексия по поводу собственного творчества (в том числе его исчерпанности) не раз становились предметом выдающегося художественного высказывания. Нехудожественного, кстати, тоже — нынешнее политкорректное (во всяком случае, в искусстве) время застолбило право на самодемонстрацию за кем угодно, в результате всякие молодые и малодаровитые люди напропалую мучают нас унылыми картинами своего трехкопеечного внутреннего мира. Тем дороже рассказ о мире безграничном, бездонном. Хотя режиссер Андрей Могучий этим рассказом ничуть не грузит.
Человеческая значительность немолодых актеров, прежде всего заглавной героини, существует сама по себе, имманентно, они при этом могут упоенно валять дурака. Публика сидит на сцене, пространством для игры служат пол зала Каменноостровского театра (Новая сцена БДТ) и ярусы, которые, вместе с потолком, художник Мария Трегубова укутала белыми завесами, а мебель — белыми чехлами. В самом начале Алиса рассказывает, что, раз уж так ее зовут, книжку Кэрролла на кривой козе не объедешь, всю жизнь она ее сопровождает. И понеслось: носится вдоль и поперек зала темпераментный Шляпник (Валерий Ивченко), перекатывается шарообразный Шалтай–Болтай (Андрей Шарков), Кролик (Анатолий Петров), произнеся спич в пользу капустной диеты, напяливает бутафорскую кроличью голову и палит в Шалтая из ружья, с ярусов летят кочаны, Королева (Ируте Венгалите) в клоунском парике властно затыкает своего гротескного муженька (Евгений Чудаков), обаятельно мурлычет еще один клоун — рыжеволосая Гусеница (Сергей Лосев). Повизгивает скрипка, рояль гремит яростными аккордами (за ним — сама автор музыки Настасья Хрущева). Все это фантомы взрослой Алисы, которая, застряв в лифте, вдруг услышала голос себя маленькой (чудесная Алиса Комарецкая) — и отправилась на этот зов в путешествие по веселой и страшноватой стране воспоминаний и подсознания.
Воспоминания принадлежат самим создателям спектакля — композицию–компиляцию из них составили Могучий, драматург Сергей Носов и завлит Светлана Щагина. Это ни в коем случае не эксгибиционизм — острая буффонная форма ни на минуту не даст забыть, что мы в театре, а не на исповеди. Но все–таки… Вот Шляпник корит Алису: ты, мол, всегда боялась чувствовать в полную силу и быть счастливой.
Она в ответ произносит монолог про то, как тяжко в бесконечно тянущиеся часы бессонницы ждать звонка будильника, наконец избавляющего от необходимости заставлять себя уснуть. Тут кажется, что ее "я" — не только героиня спектакля, но и сама Алиса Бруновна.
Как в дурном сне, двери заперты, ноги ватные, хочется вернуться в реальность, Алиса с горестной искренностью восклицает: "И туда не могу, и здесь не хочу" — одно из самых сильных мест роли Фрейндлих и спектакля в целом.
Этим артистам за 60, за 70, даже за 80. Мы прожили с ними десятилетия и наизусть знаем их палитру (в том числе штампы). То, что Могучий пробудил в них охоту выйти за давно очерченные границы самих себя, пробовать новые способы профессионального существования (в частности, во втором акте зрителей пересаживают на игровую площадку, актеры работают среди них, буквально вплотную), внушает осторожную надежду.
Театр, давно не подававший признаков жизни, снова становится интересным.