"Деловой Петербург". Дуги Бримсон: "Все чувствуют, что у них что–то украли"

Дуги Бримсон приезжал на Петербургский международный кинофестиваль, чтобы представить новый российский фильм под названием "Околофутбола". О том, что просходит около футбола, Дуги знает, наверное, лучше всех: СМИ его называют не только писателем, но и самым известным в мире футбольным хулиганом.

Вы уже много лет рассказываете обывателям о фанатах в книгах и кино. Все еще что–то хотите рассказать зрителям или уже просто развлекаете их?

— Черт, хороший вопрос…. (долго думает). И то и другое вроде бы… Вообще, я вижу своей задачей заставить людей подумать. Я не хочу сказать хулиганам: "Прекратите!" — у меня просто нет на это права, ведь я сам этим занимался. Просто хочу, чтобы они понимали, что могут быть не самые приятные последствия, что можно заплатить за это тюрьмой или даже жизнью.

Другой трудный вопрос. Вы десятки лет в околофутболе, как бы вы объяснили феномен боления, почему можно, например, разлюбить человека и полюбить другого, но невозможно сменить клуб?

— Очень сложно объяснить… Образно говоря, футбол становится частью тебя, твоей жизни, частью твоей ДНК, как только получаешь первую инъекцию. Часто боление переходит от отца, который поддерживает какой–либо клуб, это естественно. Ни один нормальный отец не позволит своим сыновьям болеть за другую команду.

Что думаете о коммерциализации современного футбола? Игра, где платят за футболиста 100 млн евро, — это та же игра, которую вы когда–то полюбили?

— Безусловно, нет. Сама игра та же, но все остальное очень отличается. В мое время все было по–другому, а сейчас игроки — наемники, я не могу их воспринимать по–другому. Постоянно переходят из команды в команду только из–за денег, выступают то под одним флагом, то под другим, для них флаг ничего не значит. Для меня в этом главное различие.

Можно ли по–настоящему быть фанатом такого клуба, как, например, "Барселона" или "Челси"? Такие команды проводят грань между любовью к самой игре и к футболу как явлению.

— Лично для меня — нет. Такие клубы нельзя назвать своими, им–то ведь на тебя наплевать. Много лет назад у нас с друзьями как–то ночью сломалась машина. Мимо проезжал тренер "Уотфорда", нашего клуба, и предложил подбросить до города. Разве можно представить в этой роли тренеров "Барселоны"?

Во всех странах принимаются законы против фанатов, в России тоже недавно был принят такой, вводящий штрафы и ограничения. Но футбол был изначально игрой "парней с окраин", где была и грубость, и агрессия, и, может быть, стоит им его и оставить?

— Технически это невозможно, конечно. Футбол стал частью индустрии развлечений, топ–клубы — это другой уровень совсем, но внизу он по–прежнему тот же. В богатых клубах дистанция между клубом и болельщиками чрезвычайно велика, все крутится вокруг денег. В низших лигах игроки сами ищут деньги, если их нет.

Разве "Зенит" не идет по этому же пути?

— Да, к сожалению. Любой клуб стремится к этому, это естественная динамика. Вопрос в том, насколько далеко каждый из них может уйти. В конечном итоге все деньги в футболе поступают от болельщиков. В какой–то момент они начнут отворачиваться.

В Англии политики пытаются использовать фанатов, заигрывать с ними, как в России?

— Да, там то же самое. Что если в один прекрасный день фанаты превратятся в организованное движение, в политическую силу, этого опасаются политики. Ведь фанаты — довольно мощная сила. Правда, вся эта мощь, как правило, привязана к команде, и ее сложно приложить как–то иначе. Традиционно фанаты негативно относятся к властям. Самый распространенный взгляд среди фанатов — мнение, что страной управляют богатые люди и корпорации в своих интересах, а не в наших. Но можно вообразить себе политическую фигуру, которая объединит все вопросы, которыми задаются фанаты: где стадион, почему все так дорого, и так далее, — и пообещает их задать, стать их голосом.

После убийства одного из фанатов в Москве кавказцами они захватили Манежную площадь и устроили нашумевшие беспорядки. Владимир Путин срочно поехал на кладбище возлагать цветы…

— Это просто показывает, что они признают угрозу, видят большую разрушительную силу. Они и на переговоры пойдут, и все делают для того, чтобы нейтрализовать ее.

А в принципе они имели моральное право на беспорядки в такой ситуации? Можно ли бунтовать, если видишь несправедливость?

— Все это отражение эмоционального состояния. Когда ты понимаешь, что тебя никто не слушает, что твои чувства никаким образом не могут быть выражены по–другому. Это не только в футболе бывает — вообще в жизни.

Фанаты протестуют против коммерциализации футбола и тем самым невольно выступают как антиглобалисты, так?

— Да, точно. Ситуация такая же, что с антиглобалистами — и те и другие чувствуют, что у них что–то украли.

В Англии было примеры, когда фанаты отворачивались от своих клубов, например с "Манчестер Юнайтед" или "Уимблдоном", когда они создавали свои команды под таким названием, начинали играть, и до сих пор эти команды вполне существуют.

Если резюмировать, то получается, что, с одной стороны, фанаты — это мощная сила, а с другой — она почти не проявляется нигде, кроме как в футбольных вопросах, не выступает с требованиями. Может, не такая это и сила?

— Они могли бы стать такой силой и даже могут это. В хороших целях, естественно. Вопрос в организации, для этого нужна фигура. А проблема в том, что большинство фанатов ничего, кроме своего клуба, не волнует. Есть простое решение — клубы должны более тесно общаться со своими болельщиками.

Не волнует до такой степени, что немало фанатов полностью игнорируют сборную…

— Как я, например. Если бы кто–нибудь из "Уотфорда" там играл, я бы, может, и смотрел. Там некоторые играют за Шотландию, и хотя Шотландию я не люблю вообще, но смотрю игры их сборной.

В Петербурге сейчас строят новый большой стадион для "Зенита" и когда–нибудь, наверное, построят. При переезде на новый стадион что–то меняется? Какая–то аура, может быть, уходит?

— Могу сказать, что, например, старый стадион "Уэмбли" был прекрасным местом, а новый стал ужасным, бездушным. Он был разработан для тех, кто приходит смотреть футбол как представление или музыкальные концерты. Может быть, смотреть и интересно, но взаимодействовать с другими болельщиками там невозможно, об интересах фанатов совсем не думали. И таких арен в Англии все больше.

Вы нередко выступаете против национализма и расизма на трибунах. Но в Англии нет, как в России, регионов, исторически заселенных другими нациями, как Северный Кавказ. С ними часто возникали и возникают проблемы на почве национализма.

— Англия — маленький остров… Люди извне зачастую просто не до конца представляют, насколько Россия большая и разная и вообще другая, но критикуют ее. Россия должна как можно больше рассказать о себе миру, особенно перед чемпионатом мира, чтобы люди понимали, что здесь есть много особенностей и в том числе что расизм в России — это совсем другая история, нежели в Европе. Чтобы не случилось так, чтобы "Зенит", например, исключали за это из Лиги чемпионов.