В Петербургском университете может появиться факультет теологии. "ДП" попытался разобраться, на что будут уходить 150 млн рублей — столько, по примерным оценкам, составляет годовой бюджет подразделения вуза.
Религии в светской жизни становится все больше. Несмотря на то что первый российский вуз (Омский государственный университет) открыл направление теологии еще в 1994 году, львиная доля из почти полусотни российских вузов начала готовить теологов уже при Путине.
Первые сообщения о возможном открытии факультета теологии в СПбГУ появились еще в прошлом году. Предложение исходило тогда от ученого совета факультета искусств. Одним из авторов стал протоиерей Кирилл Копейкин, занимавший пост директора центра междисциплинарных исследований факультета искусств. Предложение факультета администрация университета поддержала, а в январе идею одобрил Николай Винниченко, тогда полпред президента в Северо–Западном федеральном округе. С учетом особенного отношения к религии губернатора Петербурга Георгия Полтавченко (он, в частности, является главным попечителем Русского Афонского общества, созданного вскоре после того, как Владимир Путин впервые посетил православные святыни Афона) можно сказать, что у идеи появления в СПбГУ теологов есть мощное лобби.
Предполагалось, что комиссия, рассматривающая возможность открытия религиоведческого факультета, закончит свою работу к концу февраля. Однако работа затянулась. "Комиссия по подготовке образовательной программы по теологии представит свои предложения и заключения по вопросу создания факультета к концу мая", — сообщила пресс–секретарь СПбГУ Марина Максимова.
"ДП" отправился в столичный вуз, чтобы понять, кто и зачем учится в России на теологов.
Читайте также:
В ядерном университете МИФИ открыта кафедра теологии
Икона
— У вас там в углу икона висит, — я показываю взглядом в угол аудитории. Там и вправду икона. Самая настоящая. Все по канонам — обращена на восток. Красный угол для нее нашелся между простенком и доской.
— Не–е, мы не молимся. Другие курсы — может быть, — отвечают мне студенты–теологи.
Мы сидим в Москве, в Российском государственном социальном университете. В аудитории № 209, специально оборудованной для кафедры теологии. Здесь есть парты, стулья, доска, икона и четыре плаката: "Теология", "Догматическое богословие", "История церкви", "Теория и история христианского искусства". Металлопластиковые окна. За ними рабочие строят дом. Через минуту начнется пара по христианской антропологии. Это один из профилирующих предметов. Если объяснять просто — это учение христианства о человеке, о его роли, значении и взаимоотношениях с Богом.
Грехи
Занятие ведет Розалия Рупова, заведующий кафедрой и кандидат философских наук. Вообще, светских преподавателей на кафедре много. Но есть и священники. Выпускники говорят, что "гражданских" раньше было меньше, а батюшек — больше. И было интереснее. В учебном плане: литургика, библеистика, философия, социальное служение, жития православных святых, церковно–славянский язык, латынь, древнегреческий, экзегетика сакральных текстов.
"По учению церкви, грех воздвиг преграду между Богом и человечеством. Которая не преодолима человеческими усилиями. Никакими стараниями, благочестием, ничем, никакими делами милосердия эту преграду человеку не перешагнуть. Эта преграда стала преодолима только благодаря подвигу Христа", — читает лекцию Розалия Моисеевна.
— Но ведь если человек будет делать благочестивые дела, то это даст ему возможность спастись? — задает вопрос Даша. Она сидит на первой парте, и это уже десятый ее вопрос по ходу лекции. Не ботаник — ей действительно интересно, она много переспрашивает, уточняет.
— А как же Иуда? Господь же знал, что он совершит? — включаются в догматический спор другие студенты. Галерка предпочитает отмалчиваться — кто сидит с телефоном, кто с бульварным романом.
— Это вопрос предопределения. Нам предопределено спасение, но только в случае нашего добровольного согласия, — отвечает Розалия Моисеевна.
— Но в Библии полно сюжетов, в которых было много таких людей. Вспомните хотя бы случай с Авраамом и его сыном. Он же почти убил собственного сына, — спорят студенты. Галерка тем временем начинает возмущаться — они хотят есть, а перерыв уже начался.
— То есть Гитлер, Сталин, все исторические тираны, могли ими не стать? — к обсуждению подключается еще один человек.
— Бог ими же не руководит. Пример — девушка любит молодого человека, получает благословение на брак. А парень говорит: "Нет". Да, Господу все известно. Но он дает шанс.
— То есть Бог знает, что я пойду налево? Но все равно дает мне шанс? — включаются совсем неактивные студенты. Галерка фыркает на любопытных товарищей.
— Да.
— Просто… — собираются задавать вопрос студенты.
— Просто перемена! — торжественно провозглашает галерка и отпрашивается на перерыв.
Портреты
Студенты второго курса окружили меня вдевятером. Против часовой: Полина, Даша, Надя, Оля, Даша, Ира, Ксения, Виктория, Илья. Что о них можно сказать? Обычные светские студенты.
Ира. Тщательно следит за собой. Любит хорошо одеваться. Мечтала поступить в театр: "Я себе сказала — если меня заставят молиться и носить платья в пол, уйду. Осталась". Полина. Волосы собраны в пучок, живет в общежитии, спорить не любит, но, если начнет, не остановишь. Оля. Отзывчивая, старательная, быстро все схватывает, одновременно — обитатель галерки. Илья. Де–юре — студент. Де–факто — староста. Исполнительный, много чего знает, любит в догматических спорах использовать современную терминологию. Планирует устроиться делопроизводителем на кафедру. Все они сожалеют, что давно не собирались в каком–нибудь баре — шумно отпраздновать сдачу сессии и поговорить за жизнь.
— О–о–о–о–о–о, — реагируют они на мой вопрос о том, зачем они сюда пошли учиться, — знаешь, кто–то шел, потому что мало баллов было. Другие — потому что близко к дому. Третьи — ради языков, — рассказывают они. По их словам, никого, кто хотел бы до поступления изучать именно теологию, нет. Но раньше такие были.
— У нас есть шутки. Студенты–теологи на занятии по латыни случайно вызвали демона. Они доказали ему, что он ирод и богохульник, — шутят про себя студенты. Они действительно обычные веселые студенты. Приезжает к ним Кураев — троллят его вопросами об отношении РПЦ к инопланетянам. Пьют в баре один бокал вина на всех (студенты!) и называют это тайной вечерей.
Латынь
— Te Deum laudamus: / te Dominum confitemur. / Te aeternum Patrem, — нараспев читают студенты. Но вместо дьявола они вызывают преподавателя латыни Александра Скогорева. Студенты опять что–то недоучили, недоделали и теперь пытаются прочесть известный церковный гимн. Получается не всегда хорошо — Александр Павлович постоянно поправляет произношение, ругается, что все снова забыли простейшие правила.
— Простите, нам по древнегреческому задали столько, — пытаются отмазаться студенты.
— А приходить на занятия с переводами из Интернета — это нормально? — настаивает преподаватель.
Студенты понуро отмалчиваются, уставившись в парты. Упрек заслуженный, и потому они молчат.
На второй паре Александр Павлович показывает с Youtube видеозапись иностранного рождественского концерта. На нем парень лет одиннадцати поет Ave Maria. После просмотра — обсуждение.
— Какой специфический голос. Прямо на рубеже между альтом и тенором. Буквально по полгода живет такой голос, — восхищаются студенты.
— А он же произносит что–то лишнее. Говорит не "бенедиктус", а "бенедиктулис", — говорит девушка с первой парты.
— Нет, он же ноту тянет, — поясняет преподаватель. Он доволен — студенты оказались очень внимательными.
Посредники
Продолжаю опрос теологов. На этот раз студенты серьезно объясняют, чем они занимаются: "Вот вы смотрите на картину. Там сад, яблони, красиво. Так делают религиоведы. А мы по этому саду гуляем", — говорит мне Полина. Гуляют по саду студенты как всегда: во время пары к ним приходит замдекана, отчитывает их за непосещаемость и призывает ходить почаще в храм на территории университета.
— Верующие, неверующие — мне не важно. Это ваша специальность, — вполне резонно говорит замдекана.
Кем будут эти специалисты — вопрос спорный. Сами студенты долго спорят — пошел ли кто–то из выпускников работать по специальности. Вроде никто. На странице кафедры на сайте университета утверждение: "Теологи востребованы". И варианты: как учителя в вузах и школах, в науке, как эксперты в органах власти, в СМИ и "любой иной гуманитарной сфере".
— То есть вы — специалисты широкого гуманитарного профиля. И у вас еще один вариант гуманитарного образования, с которым можно идти куда угодно? — сомневаюсь я.
— Нет. На самом деле мы больше практики. В семинарию люди идут со своими какими–то взглядами, знаниями. Но они же ангажированы. А мы — нет. Вот ты помнишь, из–за чего обвинили Pussy Riot? — спрашивает меня Илья.
— Они оскорбили чувства верующих.
— Да. Но, чтобы разобраться в конфликте, нужно понять — а как они задели чувства. Для этого нужно знать, что это такое. Но для объективности — к ним не принадлежать. Мы как раз те, кто в теме, но может оценить непредвзято, — говорит Илья.
До выпуска этих студентов с бакалавриата еще 2,5 года. Теологию они, видимо, будут знать хорошо — они уже плавают в теме как рыба в воде. Но станут ли они посредниками между "светскими" и церковью — покажет время.
