Крепостное право на фоне Муму

Где мы теперь? Изжили ли из себя холопско-барскую психологию, самодурство, липкий, путающий мысли страх, желание угодить, предугадать желания тех, кто право имеет? Или так и движемся по кругу «подчинение -- восстание -- смутное время -- подчинение -- восстание»?

Театр «Комедианты» показал премьеру спектакля по тургеневскому рассказу «Муму». Известная всем история про деспотичную барыню, которая заставила немого дворника убить самое дорогое тому существо, прозвучала у «Комедиантов» совершенно по-новому. Проще всего было изобразить помещицу взбалмошной, жестокой мучительницей. Но постановщик и худрук театра Михаил Левшин, похоже, задал себе вопрос: а если помещица -- добрая барыня, которая уверена, что заботится о благе опекаемого ею народа?

Суд барыни строг, но справедлив: пьяниц -- сечь, Герасиму, который поймал воров, -- награду, провинившуюся девку -- срочно замуж. Жестко? А как иначе с селянами, которых так и тянет к бутылке? Правовое государство! Таких, как барыня, в сегодняшней России немало, от Кремля до кабинета директора бани в какой-нибудь Заманиловке. И разговаривают так же, как в спектакле: в основном картинными взглядами и междометиями. Помните, как посмотрел Путин на Дерипаску, когда тот ему ручку не отдал? Барыня любит народные песни, пляски и забавы -- и как благодарным селянам не петь и не танцевать, когда у них такая любящая хозяйка? Вместе с девками она по-простому ходит в баню -- как наши теперешние руководители отстаивают в церкви рядом с простым народом.

Вот только за этими народными попевками, плясками и гуляньями стоит страх -- страх, атмосфера которого без единого слова передана в спектакле. Страх, который и крутит колесики машинки с марионетками-дворовыми, которые пытаются угадать желания барыни.

Гамлет сказал, что на человеке нельзя играть, как на флейте. Шутишь, еще как можно! Пусть реформы сверху (и тогда, и сегодня) без меры мучают народ, но ведь все для его же блага. Думали же как лучше -- а кабы народ еще попался подходящий, была бы в Заманиловке Силиконовая долина! Но народ не понимает своего счастья. Что? На каждом шагу унижается его достоинство? Какое достоинство? Он же не умеет чувствовать. Какое достоинство может быть у бомжа -- одного из тех, кого мэр Читы Анатолий Михалев в шутку предложил отстреливать? У женщины, которая пришла в собес за детским пособием? У шахтера или моряка, ожидающего зарплаты за прошлый год? У найденного лишним офицера, уволенного по сокращению? Сказано -- собрать в трехдневный срок манатки и с семьей на выход! Так вот, «Муму» -- как раз история о человеческом достоинстве, и Филипп Азаров (Герасим) создает образ тонко чувствующего, отзывчивого, я бы сказал, рафинированного человека. Достоинство и страх -- вещи несовместные, и в тех условиях, в которые поставлен Герасим, он обречен.

Вечный русский вопрос: «Почему Герасим утопил Муму, почему не ушел вместе с ней»? Не ушел как раз из чувства собственного достоинства. Так римские сенаторы бросались на меч и закалывали друг друга, не желая тешить Калигулу. Калигула, желающий зла, отличается от Калигулы, желающего добра, разве что меньшей степенью лицемерия. «Я же не приказывала утопить Муму, я только спросила: разве вам какая-то собачонка дороже здоровья барыни?» -- звучит в конце помещичий пресс-релиз.

И, если, в отличие от Герасима, современная российская драма многословна и бесчувственна, давайте смотреть «Муму».

Игорь Шнуренко, журналист