Петербург стал молчаливым городом

Для страны, где еще несколько лет назад даже желание организовать клуб авторской песни или кружок кактусоводов вызывало нездоровое внимание со стороны людей в штатском, число общественных организаций, исчисляемых сегодня десятками тысяч (в США — около 16 млн), — олимпийское достижение.

Сегодня петербургская гражданская инициатива существует во всевозможных формах: от людей, которые объединяются, чтобы не допустить строительства очередной высотки в их дворе на месте детской площадки, и заканчивая всевозможными религиозными организациями.

Дело за малым — дожить до того дня, когда эти организации начнут работать так же эффективно, как их "братья" на развитом Западе. Но в этом плане России до Европы и США, увы, как до звезды.

"Проблема в том, что наше государство часто на какие–то шаги со стороны гражданского общества либо не реагирует вовсе, либо реагирует прямо противоположным образом. Ситуация со строительством "Охта Центра" — яркий тому пример. Есть довольно сильное неприятие этой идеи у значительного числа граждан, но "Газпром" и власть откровенно игнорируют протесты и, используя всякие манипуляционные технологии, продавливают свое решение", — говорит Владимир Гельман, декан факультета политических наук и социологии Европейского университета.

По словам исполнительного директора Центра "Стратегия" Михаила Горного, более чем из 13 тыс. зарегистрированных в городе некоммерческих объединений (НКО) реально работает только 10%.

Нет ничего удивительного в том, что нынешнее российское гражданское общество малоэффективно. Неслучайно существует понятие "западное гражданское общество", и оно имеет очень слабое отношение к понятию "восточноевропейское (в том числе российское) гражданское общество".

Первое отличается от второго как раз эффективностью: там народ, власть и бизнес работают в связке, у нас — граждане скорее объединяются против государства, чем вместе с ним решают свои проблемы.

"Российское государство унаследовало все "лучшие" черты советского государства, когда все принципиальные решения принимала элита, а граждане не имели никакого влияния на нее. То есть не граждане выбирают себе власть, которая помогает им регулировать отношения между ними самими, а государство воспроизводится само по себе.

Если граждане чего–то там хотят и неправильно голосуют, то их "поправят" при помощи административного ресурса. Наша политическая система не настроена на взаимоотношения со своими гражданами", — объясняет Виктор Воронков, директор Центра независимых социологических исследований, вице–президент Петербургской ассоциации социологов.

"Почему власти могут себя так вести? Потому что политическое будущее и губернатора, и депутатов Законодательного собрания слабо зависит от позиции горожан. Ну и понятно, что если вы губернатор и зависите от мнений в Кремле, а не от мнений граждан, то вы можете запросто игнорировать протесты своих граждан", — добавляет Владимир Гельман.

На сегодняшний день в Петербурге самая эффективная ячейка гражданского общества — инициативные группы. Это незарегистрированные сообщества, созданные под конкретную проблему.

Особого размаха деятельность инициативных групп достигла в последние 3–4 года. "Совет инициативных групп Московского района", "Охтинская дуга", "Сохраним Юнтолово" — заметки с упоминанием этих и других сообществ регулярно появляются в местной прессе.

Одномоментно в Петербурге существует около 100–150 инициативных групп. "Для большого города цифра небольшая. Будет больше, потому что все больше людей понимают, что им никто ничего не должен и проблемы, которые возникают, особенно в пределах местного сообщества, они должны решать собственными силами", — резюмирует Александр Карпов.

По мнению социологов и политологов, сегодня российская власть настолько сильна и независима от общества, что может позволить себе любые правила игры. Иногда, когда на кону небольшая (в денежном измерении) сделка — уступить и тем самым продемонстрировать, что и наши граждане, дескать, что–то да могут. Яркий тому пример — история с "собачниками", которым удалось привлечь внимание властей к пересмотру закона о содержании собак.

"Но протест "собачников" или, например, автолюбителей против сноса гаражей не перерастет в более глобальный протест. Большевики в свое время сумели все частные интересы сфокусировать и создать единое движение по свержению самодержавия. У нас же сегодня некому объединить частные интересы. Никто не собирается участвовать в чем–либо, не касающемся его личных интересов.

Как бы в стране ни было плохо, рейтинг Путина или Медведева держится за 70%. Не могу себе представить, что люди сегодня повторят то, что было в перестройку, когда на улицы выходили десятки тысяч недовольных. Сегодня хорошо, если на митинг 200–300 человек собирается.

Почему? Хорошо жить стали и поняли, что ничего не изменится. Конечно, плохо, что в милиции избивают и убивают, но не меня же. Все понимают, что справедливости нужно искать не по закону, а как–то иначе. Неформальные правила жизни стали значительно важнее формальных", — считает Виктор Воронков.