Суета вокруг интеллектуальной собственности

Я имею в виду историю с принятием закона, который позволяет академическим научным институтам и вузам создавать собственные бизнесы на основе своих научных разработок. Президент срочно созвал депутатов парламента на внеочередную сессию, чтобы принять закон всего в три странички.

Суета стоила бюджету почти пару миллионов долларов, по словам самих же депутатов, вынужденных за госсчет вернуться из отпусков. Прошло без малого 10 лет с тех пор, как питерские физики-бизнесмены во главе с нынешним министром образования и науки Андреем Фурсенко активно заговорили о необходимости такого закона. Боже мой, сколько за эти годы было сказано умных и правильных слов на разных конференциях и совещаниях.

Поэтому не очень понятно, зачем сейчас говорят только про мишуру и фантики: закон якобы поможет трудоустроить выпускников вузов на новых предприятиях в самих же институтах.

Ведь речь на самом деле идет о фундаментальных понятиях - интеллектуальной собственности, разработанной на государственные деньги. По новому закону она теперь принадлежит разработчикам и может быть внесена в качестве доли в уставном капитале при создании бизнеса. Раньше она принадлежала государству, то есть всем нам, то есть никому конкретно.

Пять лет назад директор департамента интеллектуальной собственности и трансферта технологий Санкт-Петербургского госуниверситета Игорь Леонов говорил мне нервно: "Западный инвестор, когда приходит к нам с деньгами за высокой технологией, первым делом спрашивает: а кому принадлежит интеллектуальная собственность? И когда ему отвечают, что по закону принадлежит она Российской Федерации, то инвестор говорит: до свидания!"

Команда Андрея Фурсенко все эти годы ориентировалась на опыт Америки. Почти 30 лет назад, в 1980 году, в США был принят закон Бай-Доула, который передавал разработчикам права на интеллектуальную собственность, созданную за казенный счет.

После этого в Америке случилась настоящая интеллектуальная революция: божественные условия - ты разрабатываешь в государственной лаборатории на государственный грант новую компьютерную программу, новое лекарство, новый гаджет, а принадлежит инновация тебе, можешь продавать ее на рынке и зарабатывать деньги!

А государство вернет потраченное на научные разработки из твоих налогов. Все просто, как дважды два. Поэтому и ринулись в США со своими идеями ученые со всего мира и стали богатыми.

Теперь теоретически похожие условия появились и в России. Но еще 6 лет назад Петр Щедровицкий, известный политтехнолог и советник Фурсенко, сказал мне после рюмки чая: "Чего мы все суетимся вокруг интеллектуальной собственности? Нет уже ее у нас, была, да уехала вся, поздно спохватились".

Правила игры в интеллектуальном мире за 30 лет изменились, и теперь инновационный бизнес "охотится" не только за технологиями и идеями, но больше за светлыми головами.

Журналист Томас Фридман написал в "Нью-Йорк Таймс" месяц назад колонку "Изобретайте, изобретайте, изобретайте". По его мнению, при столь высокой цене на нефть в России не будет условий для развития интеллектуалов, поскольку "нефтяные" власти им не доверяют. Интеллектуалы, в подавляющем большинстве люди либеральных взглядов, любят свободные выборы и независимую прессу. Как и в Китае, где под предлогом борьбы с эротикой цензурируют Интернет, современный инструмент обмена идеями.

Из этого Фридман делает вывод: "Лучшие мозги мира выставлены на продажу! Давайте покупать как можно больше!" Чтобы быстрее преодолеть кризис.

Может быть, неистовый американский либерал Фридман ошибается, и конкретная возможность зарабатывать на интеллектуальной собственности будет привлекательнее абстрактной свободы прессы? Поживем - увидим, закон вступил в силу, время пошло.